часто хотелось пристрелить ее! Ну что же, Джеймс – мужчина, так что удивляться нечему. Но скоро ему придется найти себе жену. Ему уже должно быть около тридцати.
– Джеймсу двадцать семь, мама, – расстроенно поправила Гленда, – да и то исполнилось всего три недели назад. Он еще молод для мужчины.
– Не слишком, – возразила Порция. – Не хмурься, ангел мой, иначе лобик будет в морщинах.
– Что, если Джеймс снова решит жениться на англичанке? Или уже встретил такую? Его кузен – граф, и сам он аристократ. Может выбрать кого угодно.
– Зачем ему еще одна англичанка? Первая не продержалась и года. Хотя он и говорит с британским акцентом, английского в нем всего лишь половина, да и то, без сомнения, худшая. Половина, которая до сих пор страдает, но не настолько, чтобы сам Джеймс не заботился о мужских развлечениях. Так вот, твой отец утверждает, что Джеймс пробудет здесь до конца года. Значит, времени у нас немало. Но послушай, дорогая, почему бы тебе не обратить внимание на другого поклонника?
– На кого же, мама?
– Например, на Эмерсона Маккаддла. Приятный молодой человек, и отец его сказочно богат.
– Но у него изо рта дурно пахнет.
– Позволяй ему целовать тебя только в щеку и старайся при этом задерживать дыхание.
– Эмерсон – адвокат. Он не интересуется ни скачками, ни разведением лошадей. Что он будет делать с конюшнями и производителями?
– Это верно. Что же касается Джеймса, возможно, он скоро одумается. Или устанет от Конни Максуэлл. Не вечно же ей оставаться молодой… правда, я бы на это не рассчитывала. Потанцуй с ним сегодня, дорогая. И давай не будем подтягивать шемизетку слишком высоко, хорошо?
Джесси осторожно отступила подальше в кусты. Она могла бы поклясться, что Джеймс смотрит прямо на нее! Но конечно, это невозможно. На улице очень темно, а небо освещает лишь тонкий месяц, как раз слева от нее, за цветущими яблонями.
Девушка услышала, как четверо музыкантов в глубине гостиной заиграли вальс. Хотя Джесси так и не научилась танцевать, однако любила вальс, легкие, порхающие звуки которого, казалось, звали к полету. Ей так и хотелось кружиться, кружиться бесконечно, смеясь от удовольствия.
Она снова выползла вперед и взглянула на окна. Как раз в этот момент Джеймс склонился над Глендой и увлек ее в толпу танцующих, внимательно слушая то, что она ему говорит. Он улыбается! Джесси не смогла припомнить, когда в последний раз улыбалась словам сестры.
Девушка заметила, как ее мать подошла к Вильгельмине Уиндем, матери Джеймса и Урсулы. Урсула с мужем тоже танцевали, весело переглядываясь с Джеймсом. Джифф что-то крикнул. Снова громкий смех. Людей в зале все прибавлялось. Даже мистер Орнек, толстый, как фаршированный гусь, радостно подпрыгивал и кружился со своей тощей женой.
Джесси осторожно коснулась щек кончиками пальцев. Огуречная смесь уже успела затвердеть. Сегодня утром она пристально рассматривала себя
