обман, – сказал он вслух.
Голос прозвучал буднично, и Кирилл продолжил:
– Иллюзия.
Теперь его слова словно бы утонули в чем-то мягком.
– Иллюзия! – крикнул Кирилл и почти не услышал собственного голоса. – Спокойно, – произнес он как можно тише. – Спокойно. Что там происходит со звуковой волной в тумане? Звук рассеивается. Правильно. А что мы видим в тумане? Если что-то видим. Предметы удаляются. Правильно. Спокойно. Спокойно.
Он снова сделал несколько глубоких вдохов и даже перестал чувствовать пеленающий его сырой холод. Казалось, все страхи детства собрались в этом чёртовом тумане, чтобы напугать Кирилла, заставить его сдаться, запаниковать и сделать какую-нибудь глупость. На него наступала тьма, темно-синяя, ядовитая, ужасная, как ночной путь по коридору от спальни до туалета. Да, до туалета. Кирилл повторил вслух:
– Путь от спальни до туалета застлан синим туманом.
Как ни странно, это сработало: Кириллу стало смешно.
– Или до холодильника! – хихикнул он и несколько раз повторил для убедительности: – Застлан, застлан, застлан…
Стало еще спокойней и будничней, и даже туман как будто начал рассеиваться, открыв на мгновение русалок, держащих гербы Петербурга.
– Темноты не существует. – Кирилл решил продолжать научное объяснение происходящего. – Есть отсутствие света.
«О господи, нет, – тут же подумал он, – отсутствие света еще страшнее, чем темнота!»
– Темнота всего лишь туман! – выкрикнул он.
Голос снова утонул, как в подушке. Это было знакомо – не страшно.
– Не страшно, – спокойно проговорил Кирилл. – Нет ничего страшного в этом спокойном явлении природы. А мост, я попой чувствую, на месте.
Он засмеялся и, чтобы окончательно успокоиться и все-таки встать и идти, попытался снова сосредоточиться в любимой йогами позе хотя бы на минутку.
Сквозь опущенные веки он видел разные фигуры, которые рисовал ему туман, но они не напоминали ему ни монстров из темного коридора, ни страшные лица грешников с какой-то иконы, которую он однажды увидел в детстве и долго боялся даже узнать, что это за икона. Сейчас он подумал, что пора бы познакомиться с ней. Все-таки произведение искусства.
Он слегка приоткрыл глаза. Из клубов тумана выглядывало темное лицо одного из грешников. Это было лицо отца.
– Это мое воображение, – прошептал себе Кирилл, – мое воображение. Я могу не думать об этом. Это иллюзия. Обман.
Лицо растаяло, но через мгновение снова всплыло, искаженное пьяным гневом. Оно что-то кричало, но не было слышно.
– Это мое воображение! – как мантру, повторил Кирилл и вдруг закричал: – Уходи! Тебя нет! Ты умер! Ты сам так решил! Я ни в чем не виноват! Я ни в чем не виноват!
Лицо исказилось, словно бы обладатель его задыхался. И вдруг обмякло. Но не исчезало.
