уха послушать музыку во время репетиций органиста. Я фантазировал о том, как могут выглядеть звуки, и мне казалось, что я видел их! Они напоминают капли дождя или струи сильного ливня, но воздушны и расплывчаты… И они не падают вниз, а медленно тают в воздухе, словно расплавляясь в невидимом горниле. Они рождаются, чтобы через несколько мгновений полностью растаять… Их много, целый поток, множество потоков! Иллюзия бесконечности… И все это переплетается, извиваясь в воздухе и искрясь неведомыми, неземными красками, которым нет названий. Недолговечное совершенство! Оно почти сразу же начинает таять, оставляя за собой, туманный, тонко звенящий след… Звуки никогда не касаются земли. Земное притяжение не для божественного… Они рождаются где-то свыше и возвращаются туда же. Как же мне хотелось прикоснуться к ним, полностью пропитаться ими и существовать где-то отдельно от земных понятий, от земной суеты и страстей!
Я всегда инстинктивно отстранялся от того враждебного мира, который окружал меня… В нем я чувствовал себя чужим и никому не нужным. Меня никто не понимал, и поэтому само существование казалось мне тяжким, непосильным грузом. Я часто не мог понять двуличие людей, их бесконечные взрослые игры и слова, за которыми не стояло ни капли чувств, только пустота, столь страшная, что я никогда бы не осмелился даже попытаться проникнуть в ее суть… Да и есть ли суть у пустоты?
Ни за что на свете я не решился бы войти в двери храма и попросить послушать музыку. Я боялся быть непонятым и с позором выставленным за дверь… Но однажды судьба улыбнулась мне: музыкант, выходя из церкви, увидел меня, задумчиво стоявшего за воротами. Проходя мимо, он мягко положил руку на мое плечо. Я вздрогнул от столь непривычного мне жеста и резко вскинул голову. Музыкант был еще не стар, но его лицо излучало какую-то неподвластную моему пониманию мудрость, отчего он казался старше своих лет. «Я часто вижу тебя тут… Что тебе нужно? Как тебя зовут?» Его голос был добрым и усталым, а руки чуть дрожали… И голос тоже чуть дрожал… Я потянулся навстречу этому человеку всем своим существом, словно от него зависела моя жизнь. «Меня зовут… Вероника. Можно мне прийти послушать Вашу музыку?» «Вероника?» – переспросил музыкант. Я весь сжался, не надеясь даже на одобрительный взгляд… Но он вдруг улыбнулся! Улыбка оживила его бледное, осунувшееся лицо. «Ты хотела бы послушать орган?» Я прошептал: «Да…», и он кивнул головой в знак одобрения. «Приходи в субботу с утра, у меня будет последняя репетиция. Ты сможешь прослушать весь концерт, если у тебя есть к этому интерес в столь юном возрасте…».
О как же долго тянулись дни до этой долгожданной субботы! Я не понимал, как мог раньше обходиться без музыки? Как мог не прикасаться к звукам, не чувствовать и не слышать их? В ночь с пятницы на субботу я почти не спал и с самого утра прибежал в церковь, но не один – Влада тоже захотела соприкоснуться со звуками. Она сидела в углу скамьи, такая маленькая и жалкая по сравнению с величием храма… Но это только на первый, поверхностный
