В этой обстановке понятие нового мирового порядка могло служить хотя бы руководством и удобной, даже целесообразной программой действий. Оно давало уверенность и хотя бы слабую надежду, создавая пространство для разнообразных политических вариантов.
Приоритетной задачей было отрегулировать процесс развала коммунистического мира таким образом, чтобы он не привел к мощному международному взрыву, которого пока удавалось избежать. Буш и Скоукрофт в совместно написанных мемуарах «Мир стал иным» признают, что они не хотели повторения беспорядков в Восточной Европе, как в 1953, 1956 и 1968 годах, когда начинавшаяся либерализация вызывала ответную реакцию советской стороны. Теперь целью была трансформация, а не просто стабилизация.
Поэтому команда Буша была озабочена тем, чтобы беспрецедентный призыв Горбачева к новым формам глобального сотрудничества не вызвал разногласий в Атлантическом сообществе. Они опасались, что Францию, руководимую Франсуа Миттераном, и Великобританию, руководимую Маргарет Тэтчер, испытывавших опасения перед воссоединенной Германией, Горбачев может втянуть в сделку, которая укрепила бы разваливавшуюся советскую структуру. Команда Буша видела, что европейская и американская пресса была крайне отрицательно настроена из-за явного отсутствия какой-либо инициативы со стороны США в отношении привлекательных предложений Горбачева и усиливавшегося советского кризиса.
Волнения в коммунистическом мире не ограничивались только советским пространством. Китай, казалось, тоже находился на грани взрыва. Когда летом 1989 года в Польше терпел поражение навязанный Советами режим, социальное недовольство вышло на поверхность и в Китае. С размыванием границ между политическим контролем и социально-экономической либерализацией небывалая волна студенческих выступлений за демократию выглядела в тот момент так, словно и китайский коммунистический режим мог взорваться.
События в конце мая и начале июня 1989 года, кульминацией которых стала кровавая расправа над студентами на площади Тяньаньмэнь в Пекине, имели важное значение для проводимой администрацией Буша стратегии в отношении общего кризиса коммунизма. Возведение статуи, названной «Богиня демократии», поразительно напоминавшей Статую Свободы, в самом сердце столицы коммунистического государства было символическим событием. Является ли прогрессирующая болезнь советской системы такой же разрушительной, как и демократическая революция против укрепившегося режима в Китае? Должны ли Соединенные Штаты связывать себя с этим, делая рискованную ставку на стратегически выгодное китайско-американское сотрудничество, начатое администрацией Никсона и получившее значительное развитие при Картере? И каковы будут последствия, если взрыв приведет к гражданской войне в Китае?
Прежде чем на эти вопросы могли быть даны ответы, восстание студентов было безжалостно подавлено танками и смертоносным огнем
