style="font-size:15px;"> Император-отрок на другой день после своего посещения бабки прибыл в верховный тайный совет и заявил, что из почтения и любви к своей бабушке желает, чтобы «ее величество по своему высокому достоинству была содержима во всяком довольстве и чтобы члены совета учинили надлежащее определение и донесли ему скорей».
Вскоре ей был назначен штат, было определено выдавать по шестидесяти тысяч рублей в год и отписана на нее целая волость в две тысячи дворов.
Вестниками этой радости были посланы государем к царице-инокине два важных вельможи – князь Василий Лукич Долгоруков и Дмитрий Михайлович Голицын. Когда они сообщили ей повеление государя, Евдокия Федоровна промолвила:
– Князья, я не найду слов, как благодарить моего внука, великого государя, за его внимание к моему убожеству. Вам ведомо, что много я вытерпела, много перенесла на своем веку горя и несчастья, а его царское величество безмерной радостью меня изволил наделить… И за это я шлю ему мой земной поклон.
Сказав это, царица хотела опуститься на колени, но князь Голицын остановил ее от этого поклона.
– Не труди себя, царица-матушка… Великому государю твой поклон мы передадим.
– Его царское величество изволит через нас тебя, государыню, спрашивать: не требуется ли твоему величеству еще чего-нибудь? – с низким поклоном сказал князь Василий Лукич Долгоруков.
– Ничего мне больше не надо, князь, всем я безмерно взыскана моим внуком-государем. Только об одном скажите его величеству, что прошу я у него как большой милости приехать навестить меня.
– Передадим мы великому государю, матушка-царица, твою просьбу, – проговорил князь Голицын.
Евдокия Федоровна очутилась теперь в большой славе; ей воздавали царские почести, называли царицей и государыней; к ней в Новодевичий монастырь всякий день ездили на поклон вельможи и первые люди в государстве, и многие заискивали ее расположения.
Воспрянула духом царица-инокиня и даже как бы помолодела на несколько лет. Каждый день поджидала она приезда внука-государя. Но Петр, проводивший почти все дни на охоте, окруженный Долгоруковыми, забыл обещание навестить свою бабушку; увлеченный охотой, он стал также забывать и горячо любимую сестру Наталью Алексеевну, которая стала очень часто прихварывать и день ото дня худела и бледнела, тая, как свеча.
Зато царевна Елизавета Петровна цвела, что роза майская, и день ото дня становилась все красивее и красивее.
Император-отрок влюбился в свою красавицу тетку и ни на ком не хотел жениться, кроме нее. Не раз об этом начинал он говорить с царевной Елизаветой, чуть не со слезами просил ее согласия, но всегда получал отказ, хотя и подслащенный уверениями в любви и преданности.
Наконец он решил окончательно выяснить вопрос. Не поехав как-то на охоту, он отправился на половину Елизаветы Петровны и застал ее печально сидевшею у стола; на ее красивых глазах видны были следы слез.
– Лиза,
