Евграфа Ивановича Трухина.
Наш транспорт должен был действительно прибыть в Саймацзы, и его ждали с нетерпением.
Эдлунд остался при штабе, а я разыскал штаб 2-го Нерчинского полка и поставил свою палатку в саду позади фанзы, где помещались наши офицеры: казначей хорунжий Мотыгин, заведывающий летучей почтой хорунжий Шейферт, передавший мне первую корреспонденцию, полученную с отъезда из России, хорунжие Мерчанский и Иванов, прибывший с нами, и сотник Бобровский, бывший офицер Хоперского казачьего полка Кубанского войска, в котором я служил до выхода в отставку.
Перед вечером были принесены в Красный Крест раненые из отряда генерала Ренненкампфа: сотник Улагай[37], только что прибывший в действующую армию также из Хоперского полка, и несколько казаков. Улагай был ранен навылет в левое легкое; врачи считали его рану опасною, но надеялись на благополучный исход, если не будет осложнений; один из раненых казаков умер дорогою.
14 мая. Утром хоронили умершего от ран казака 1-го Аргунского полка, церковного обряда не было, потому что не было в дивизии священника: говорили, что назначенный священник доехал уже до Фыншуйлина, но во время подъема на перевал повозка с церковною утварью опрокинулась, а сопровождающий батюшку офицер-магометанин не только не оказал ему содействия, но стал глумиться над ним. Батюшка, вероятно, подумал, что все офицеры отряда такие же басурмане и не будут относиться с должным уважением к его сану, поэтому он вернулся обратно.
Провожали покойника сотни 1-го Аргунского полка с хором музыкантов, все оставшиеся в Саймацзах офицеры и казаки, свободные от наряда. Китайский раскрашенный деревянный гроб с останками казака был опущен в могилу, офицеры бросили в нее по горсти земли, и она была засыпана. После некоторого раздумья крест был водружен в голове могилы, хотя многие утверждали, что он должен быть поставлен в ногах. Полковник Трухин, обращаясь к казакам, сказал краткое слово, которое закончил так: «Покойный в бою защищал своих товарищей, помолимся же мы за него». Мы вернулись домой под звуки веселого вальса.
Полковник Трухин предложил мне столоваться при штабе, но я благодарил его и отказался, так как Пепино уже готовил обед, на который я пригласил офицеров нашего полка.
От генерала Ренненкампфа получено сообщение, что он останется с отрядом в Айямыне еще два или три дня и просил прислать чаю, сахару и коньяку, если ожидавшийся транспорт прибыл. Сотник Бобровский выступал завтра утром с затребованными генералом продуктами, и я решил ехать с ним вместе, чтобы представиться начальству.
Я только что затушил электрическую лампу и собирался заснуть, когда услышал незнакомый голос у моей палатки: «Полковник, могу я к вам зайти, я Заботкин». – Войсковой старшина Заботкин был заведующим хозяйством нашего полка и только что вернулся из командировки. Я извинился, что не мог его принять: ночь была холодная, и не хотелось вылезать из теплого постельного
Улагай Сергей Георгиевич (1875–1947) – генерал-лейтенант (1919). Во время Русско-японской войны был прикомандирован к 1-му Аргунскому казачьему полку Забайкальского войска, подъесаул (1905). Во время Первой мировой войны служил в кубанских частях на Юго-Западном фронте. Во время Гражданской войны – в рядах Добровольческой армии и Русской армии П. Н. Врангеля. В августе-сентябре 1920 г. командовал десантом на Кубань.
