нигде ни птицы, ни скота. Очевидно, местность далеко кругом освободилась от русских, но нет ли поблизости японцев или хунхузов? «Ипэн мэю», – отвечали жители на наши вопросы – «японцев нет». Правда ли это?
У деревни Сунцзяфа, где мы гостили не так давно у командира 6-й сотни князя Джандиери, встретился нам разъезд конных охотников 11-го стрелкового полка. Я предупредил казаков, что если хунхузы открыли бы по нас огонь, мы отвечать не будем, а прибавим только ходу, чтобы проскочить вперед, не теряя времени. В половине третьего остановились на привал у деревни Айцзяпуцзя. На требование фуража получили ответ «мэю», пришлось разыскивать самим. Когда нашелся гаолян и чумиза, я заплатил хозяину запрошенные им два рубля трехрублевой бумажкой и получил сдачи русскую рублевую кредитку. Напившись чаю и закусивши, через час отправились дальше к перевалу Фыншуйлину, это самый южный, третий Фыншуйлин. Издали мы видели на вершине перевала трех человек, – наши ли это или хунхузы, мы могли узнать, только подойдя ближе. Думается, однако, что наши: хунхузы, вероятно, не стояли бы на виду. В половине пятого выбрались на перевал. Там был пост из трех стрелков 11-го полка, они составляли всю охрану этого прохода. К шести часам мы поднялись на вторую вершину того же Фыншуйлина, где совсем не было сторожевых постов. Мы спустились по хорошей и пологой дороге в узкую долину, в конце которой, верстах в пяти от перевала, был расположен биваком большой передовой отряд, батальонов пять или шесть с артиллерией. Отсюда долина сворачивала вправо. Нам передали солдаты, что до Ляншангуана, где расположены штаб Восточного отряда и главные силы, не более шести верст. На биваке царило большое оживление, у маркитанта толпились солдаты, около офицерских палаток играла музыка, песенники пели в разных местах. Везде был порядок: дороги разделаны прекрасно, со сточными канавами по бокам; устроены прочные мосты с перилами, вероятно, работы саперов; часовые и дневальные перекликались на линии.
Казаки сказали мне: «Как здесь весело», – и действительно было весело, не то что у нас в неприветливых фанзах, провонявших от скученного во дворах навоза, невылазной грязи улиц, никогда не просыхавших; не раз приходилось кавалеристам позавидовать чистоте бивачного расположения пехоты. Уже стемнело, мы проходили мимо других биваков, горели костры, везде были слышны песни. Вдруг послышался топот лошадей, и мимо нас проехала коляска, запряженная парою рослых лошадей; в ней сидели два артиллерийских офицера. Давно я ничего подобного не видал, мы как будто попали на другую планету, более культурную и счастливую. Но чему я более всего позавидовал, это было существование телеграфа, посредством которого можно было беспрепятственно переговариваться с внешним миром. Без четверти девять мы пришли в Ляншангуан, издали еще мы видели многочисленные огни большего расположения войск.
Внутри обширного двора за длинными столами, освещенными садовыми фонарями, сидели за ужином граф Келлер и человек двадцать его штаба, уполномоченных
