отличало его от прочих современных русских писателей, решился никогда не упускать из виду этого правила во всех своих действиях.
21
Все эти начала Карамзин принял в основание своей будущей деятельности.
22
Сепа, ужин. Здесь идет речь об ужине Карамзина с лейпцигскими профессорами.
23
В следующем году этот ответ был напечатан в журнале, который издавал Лафатер в Берлине. Берлинские ученые напустились на этот ответ порядком. Карамзин читал их рецензии, однако ж замечает: «Мне кажется, что мысли Лафатеровы и понятны, и справедливы; здесь можно назвать новыми только одни выражения». «Письма русского путешественника», Цюрих.
24
За несколько дней до своего отъезда Карамзин приобрел от Лафатера две его рукописи: «Сто тайных физиономических правил», в заглавии которых написано «Lache des Elends nicht, und der Mittel das Elend zu lindern» и «Памятник для любезных странников». Первое из этих сочинений автор решился никогда не печатать, потому что о чертах человеческих лиц, означающих дурные свойства, говорится довольно свободно, чего нет во втором издании, помещенном в «Handbibliothek für Freunde».
25
«Я осмеливаюсь писать к Вам, думая, что письмо мое обеспокоит Вас менее, нежели посещение, которое могло бы на несколько минут прервать Ваши упражнения.
С величайшим вниманием читал я снова Ваше “Созерцание природы”, и могу сказать без тщеславия, что надеюсь перевести его с довольною точностью: надеюсь, что не совсем ослаблю слог Ваш. Но для того, чтобы сохранить всю свежесть красот, находящихся в подлиннике, мне надлежало бы иметь Боннетов дух. Сверх того, язык наш хотя и богат, однако ж не так обработан, как другие, и по сие время еще весьма немногие философические и физические книги переведены на русский. Надобно будет составлять или выдумывать новые слова, подобно как составляли и выдумывали их немцы, начав писать на собственном языке своем; но отдавая всю справедливость сему последнему, которого богатство и сила мне известны, скажу, что Ваш язык сам по себе гораздо приятнее и гибче. Перевод мой может быть полезен – и сия мысль послужит мне ободрением к преодолению всех трудностей.
Вы пишете так ясно, что на сей раз я должен только благодарить Вас за данное мне позволение требовать у Вас изъяснение в таком случае, если бы что-нибудь показалось для меня непонятным в “Созерцании”. Может быть, трудно будет мне выражать ясно на русском языке то, что на французском весьма понятно для всякого, кто хоть немного знает сей язык.
Я намерен переводить и Вашу “Палингенезию“. Один приятель мой, живущий в Москве, так же, как и я, любит читать Ваши сочинения и будет моим сотрудником; может быть, в самую сию минуту, когда имею честь писать к Вам, он переводит главу из “Созерцания” или “Палингенезии”.
Предлагая публике перевод мой, скажу: “Я видел его самого”, и читатель позавидует мне в сердце своем.
Изъявляя признательность мою за благосклонный прием, с глубочайшим почтением имею честь быть и прочее».
26
«Quelques notes additionelles pour la traduction en langue russe de «La Contemplation de la nature», par M. Karamzine.
