начал разбирать физиономические рисунки. Между тем такой прием оставил в нем не совсем приятные впечатления; он невольно вспомнил Виланда. Лафатер раза три приходил опять в кабинет, брал книгу или бумагу и опять уходил. Наконец он пришел с веселым видом, взял его за руку и повел в собрание цюрихских ученых, к профессору Брейтингеру, где рекомендовал его хозяину и гостям как своего приятеля. «Лафатер, – пишет Карамзин, – имеет почтенную наружность: прямой и стройный стан, гордую осанку, продолговатое, бледное лицо, проницательные глаза и важную мину. Все его движения живы и скоры; всякое слово говорит он с жаром».
Во все время пребывания в Цюрихе Карамзин постоянно посещал Лафатера, иногда даже по нескольку раз в день; довольно часто обедал и ужинал в кругу его семейства и друзей. Лафатер водил его ко всем своим знакомым, старался доставить ему удовольствие, прогуливался с ним по вечерам и разговаривал о различных предметах. Некоторые из этих разговоров довольно интересны и важны.
Лафатеру хотелось, чтобы Карамзин, возвратившись в Россию, издал на русском языке извлечение из его сочинений. Он хотел пересылать к нему в Москву свои рукописи, а Карамзин должен был собрать подписку, и уверить публику, что в извлечении этом не будет ни одного необдуманного слова. Карамзин принял предложение Лафатера и ударил с ним по рукам, однако ж по разным причинам не мог исполнить данного обещания.
Наконец Лафатер до того сблизился с Карамзиным, что иногда спрашивал его о подробностях жизни, позволяя также и Карамзину предлагать разные вопросы, и в особенности письменно. Карамзин предложил, между прочим, знаменитому физиономисту вопрос, который всегда должен остаться для философов камнем преткновения, именно: о всеобщей цели бытия, равно достижимой для мудрых и немудрых? Каждый философ считает себя вправе отвечать на подобные вопросы, поэтому и Лафатер дал Карамзину следующий ответ:
«Бытие есть цель бытия. Чувство и радость бытия есть цель всех наших действий. Мудрый и слабоумный только сего ищут – ищут средств к тому, чтобы наслаждаться бытием своим, или чувствовать его, ищут того, чрез что они самих себя сильнее ощущать могут. Всякое чувство и всякий предмет, постигаемый которым-нибудь из наших чувств, суть прибавления (Beiträge) нашего самочувствования, тем более блаженства. Как различны наши организации или образования, так же различны и наши потребности в средствах и предметах, которые новым образом дают нам чувствовать наше бытие, наши силы, нашу жизнь. Мудрый отличается от слабоумного только средствами самочувствования; чем проще, вездесущнее, всенасладительнее, постояннее и благодетельнее средство или предмет, в котором или чрез который мы сильнее существуем, тем существеннее мы сами, тем вернее и радостнее бытие наше – тем мы мудрее, свободнее, любяще (Liebender), любимее, живущее, оживляющее, блаженнее, человечнее, божественнее, с целью бытия нашего сообразнее. Исследуйте точно, чрез что и в чем Вы приятнее или тверже существуете? что Вам доставляет более наслаждения,
