таскал, чуть пуп не сорвал, – он стрельнул искристым глазом в сторону Нины Федосьевны.
– Фаддей… – страдальчески сказала она.
– Ой, простите, Нина Федосьевна! Я нелитературно выразился, да?
– Юля, может быть, хотя бы вы займетесь воспитанием этого гамена? – простонала Нина Федосьевна. Кира Сергеевна, видимо, уже отчаялась.
– Займусь, – пообещала Юля и показала Фаддейке кулак. Он потупил глазки, но тут же дурашливо сказал:
– Гамен – это парижский беспризорник? Вроде Гавроша? Значит, здесь у нас Париж, ура! Да здравствует баррикада на улице Шанврери!
– Не Шанврери, а Шанврери, – подцепила его Юля.
А Нина Федосьевна скептически произнесла:
– Можно подумать, ты читал "Отверженных"…
– Можно подумать, нет! – возмутился Фаддейка.
– Он читал детское издание про Гавроша, – снисходительно разъяснила Юля.
– Фиг тебе! Я все читал.
– Фаддей… – опять простонала Нина Федосьевна.
– А чего она… У нас дома десять томов Гюго, подписное издание.
Юля хмыкнула:
– И ты осилил?
– "Отверженных" осилил. И "Собор Парижской богоматери". Только маленько пропускал, всякие длинные описания. Нина Федосьевна, Юле уже можно домой? Она будет воспитывать меня по дороге.
Когда шли к дому, Юля сказала:
– И чего это утром ты наплел, что Нина Федосьевна строгая? Она добрейшая душа… На тетю Киру похожа.
– Ну и что же, что похожа? Тетя Кира тоже всякая бывает. Когда добрейшая, а когда ой-ей-ей.
– Ну, ты, наверно, и ангела небесного можешь до «ой-ей-ей» довести…
Фаддейка хихикнул:
– Не, я хороший… – И сказал серьезно: – В этом году у нас с тетей Кирой контакт. А в прошлом году мы еще по-всякому… Притирались друг к другу.
– Притиралась терка к луковице. Сплошные слезы…
– Ага… Мне от нее один раз тогда знаешь как влетело…
Фаддейка сказал это со странной мечтательной ноткой.
– За что?
– В том-то и дело, что ни за что… Я сижу, молоко пью, а она вдруг говорит: "А ну-ка дыхни". А потом: "Покажи-ка, голубчик, карманы". А там окурок и крошки табачные… Ой, что было!
– Всыпала небось? – пряча за усмешкой сочувствие, спросила Юля.
– Да не-е… На губу посадила.
– Куда?
– На гауптвахту. Говорит, выбирай: немедленно едешь домой или будешь сидеть до ночи под арестом. В сарае.
– И выбрал сарай?
– А что я, ненормальный домой ехать? Здесь вон как здорово, а там в лагерь отправят.
– Да еще и досталось бы от мамы за курение, – с пониманием заметила Юля.
Он вскинул возмущенные глаза:
– Да ты что? Думаешь,
