было. Наверное, жалела. Примириться с такой отвратительной правдой тяжело, хоть это и было десять лет назад. То, что со мной произошло, я принимала несопоставимо легче, чем осознание того, что Настя сломала себе жизнь из-за меня. Это моя вина…
–Иди домой, Маш. Потом поговорим. А лучше выкинь это всё из головы, не загоняйся. Всё, иди. – Сказала Настя.
Когда я пришла, мама и Валера уже были дома. Из кухни доносился запах макаронов по-флотски: одного из немногих блюд, которые умела готовить мама. Она предложила мне пообедать, но аппетита, после услышанного от Насти не было, я ограничилась чаем. Мама что-то говорила, кажется, уговаривала меня поесть, но я не слушала, снова и снова прокручивая в голове слова сестры. Будь у меня выбор, я бы предпочла, чтобы Настя тогда не приехала к дяде, и не погубила себя его убийством, чем бы такой вариант мне ни грозил. У меня начинало болеть сердце, когда я вспоминала её нежную, но крепкую руку на своих плечах и добрый, сильный, приободряющий взгляд. Что я с ней сотворила?
От мыслей меня отвлёк вопрос мамы, заданный уже в третий раз. Мне ни хотелось говорить, но она смотрела на меня, ожидая ответа.
–Что? – Переспросила я.
–Ты меня вообще слушаешь? Зачем ты рассказала в школе о Насте?
Вопрос меня не удивил: о ней ведь болтали весь день, а некоторые мои педагоги отличаются особой участливостью, чаще всего в тех вопросах, которые их совершенно не касаются.
–Я ничего никому не говорила. С чего ты так решила?
–Мне твоя классная руководительница звонила, расспрашивала. Откуда она могла узнать, если ты не разболтала?
–Нас Анька Макеева с матерью видели, когда я Настю в дом тащила. Её мать работает в полиции или ФСИНе, точно не помню, она должна знать Настю, так что поделилась с дочкой. А та пустила слух на всю школу.
–А ты не могла закрыть калитку прежде, чем её тащить?
–У меня на глазах сестра умирала, как-то не до этого было.
–Тон смени! – Вмешался Валера. – С матерью говоришь, а не с шалавами из подворотни.
Я попыталась пропустить мимо ушей неуместное замечание отчима, но уже закипала.
–В чём дело, мам?
–А ты сама как думаешь? Тебе приятно, что вся школа знает, кто твоя сестра?
–Ни один человек не знает, кто моя сестра. А на школу и их мнения мне плевать с высокой колокольни.
–Ага, царевна выискалась! Все шваль, а она великая! – Снова промычал отчим набитым ртом.
Я перевела взгляд с мамы на Валеру. Он был отвратителен. Полный, раскрасневшийся, вспотевший от горячей еды, он поглощал макароны, наматывая на вилку столько, сколько было возможно, и засовывал этот огромный кокон в рот. Вся область около рта была в жире и кетчупе, свободной рукой он держал кружку пива, которую тоже успел испачкать ртом и пальцами. Валера всегда очень жадно ел. Даже было сложно
