из-за денег?
Настя напряглась и немного помолчала.
–Маш, какая разница? Это было давно.
–Огромная. Если да, то…
–То что?
Я осеклась. Настя сурово и вопросительно смотрела на меня.
–Не знаю.
–Вот именно. Поэтому разницы и нет.
–Чёрт, я поверить в это не могу! Да она после этого… Вот чёрт!
–Она не поверила, даже слушать меня не стала. А я не настаивала.
–Ты сказала, я была под действием снотворного – это ведь можно было проверить, найти следы препарата у меня в крови.
–С момента убийства прошло два месяца. Сначала я была на даче у Вики, потом в больнице, в СИЗО на свидание она пришла не сразу. Никаких следов уже было не найти. Да и если бы даже я рассказала – что дальше? Всю эту гадость смаковала бы вся страна, а мне-то что? Ну, получила бы на пару лет меньше – меня бы всё равно не оправдали. Убийство есть убийство.
–А сейчас почему с ней не поговоришь? Она ведь уверена, что ты ради денег его убила, поэтому так к тебе и относится.
–Она не поверит.
–Почему?
–Потому, что не хочет. Она привыкла к версии обвинения, живёт с ней десять лет. Зачем переворачивать всё с ног на голову?
–Как она вообще могла поверить в ту версию? Ты же её дочь, она знает тебя как никто другой.
–Поэтому и поверила. Мы с ней никогда не ладили. Я была очень своенравной, упрямой, грубой, агрессивной. Сама знаешь, она не выносит этого больше всего. Когда мне было пятнадцать, она вообще хотела отправить меня в спецшколу, но отец отстоял. Не знаю, чего она хотела больше: чтобы я исправилась или чтобы исчезла хоть на время. Проблем от меня действительно было много, но она сама лезла в мою жизнь, я никогда ни за кого не пряталась и делала всё, чтобы о моих выходках родителям ничего не было известно. Так что отношение ко мне как к антигерою ей куда более привычно и удобно. Не говори ей ничего. Она решит, что я промываю тебе мозги.
–А папа знал?
–Мама позвонила ему, когда меня задержали, он приехал через несколько дней. Нет, я не стала говорить. Но он и сам догадался, что дело не в деньгах. Не знаю, понял ли, за что я убила Гришку, или нет. Ему по большому счёту было плевать на причину.
–В твоей сумке не было ни одного его письма.
–Мы переписывались четыре года. Он скрывал разрыв с матерью, но я сама догадывалась. Они всегда были не в ладах. Поэтому он и любил уезжать на север, от неё подальше. Он неплохой, в принципе, но безвольный. Как телёнок – куда поведёшь, туда и идёт. Он не то что развестись, даже осадить маму не мог. Мне приходилось за него заступаться. Это ещё одна причина, почему мама меня ненавидела.
–Но она беспрекословно слушается Валеру.
–Он другой. Идеально ей подходит. Дал ей стабильность, уверенность в завтрашнем дне, даже иллюзию защищённости. Да и она понимает, что если начнёт перечить – тут же получит. Разводиться с ним она, конечно, не будет – боится одинокой старости. Вот и слушается.
–Ты так рассуждаешь, будто жила с ними бок о бок.
