как пойдешь Лельку из сада забирать, погутарь с воспитательшей. Шел вот мимо, все дети в песке роются, а наша на веранде глазки трет. Видать, стоит в углу.
– Нет с нею сладу, – согласилась жена. – Гриш, хоть она и Ленкина дочь, а бедокурит точно в Людку. Вчера разрисовала воспитательнице тетрадь с отчетом.
– Знатно хоть малюет или балуется?
– Ой, Гриша, красиво, как в книжке. Софья Ивановна даже не обиделась. Сказала, новая художница в семье подрастает. Помнишь, как она Людку среди других выделяла?
Леся положила трубку, взяла с трюмо фотографии внуков, надела очки и стала рассматривать дорогие сердцу детские лица. Сходила в другую комнату за альбомом и стала бережно перекладывать пожелтевшие от времени снимки. Вот они с Григорием на крыльце роддома. На руках у счастливой Анны крошечный сверток. А вот Миле минул третий годок. Славная толстушка сидит в плетеном кресле на бархатной подушечке, подперев очаровательную мордашку крошечным кулачком, и недовольно смотрит в объектив. Развеселить ее тогда не удалось целой фотостудии. «Быть ей начальницей», – пошутил тогда старый мастер. Леся смахнула набежавшую так некстати слезу и перевернула следующий лист. Вот Григорий катает на себе двойняшек. Вот они идут в первый класс. А вот выпускной Милы и ее первенец. Фотографий со свадьбы дочери не нашлось: на скромной регистрации не оказалось никого из родных. Как давно это было и будто вчера.
Поговорив с матерью, Мила продолжила уборку, полагая, что домашние хлопоты отвлекут ее от воспоминаний. Но мысли, как назло, упорно возвращались в прошлое, которое она так силилась забыть. От переживаний по несостоявшейся любви раскалывалась голова, и горели щеки. Мила проглотила таблетку, охладила лицо ледяной водой и перечла сумбурное материнское послание. Отложив письмо в сторону, она распахнула дверцы бара. Уговаривая себя воздержаться, дрожащей рукой налила в бокал вина. Спасительная влага остудила пыл, но пробудила интерес. Мила принесла из кладовой комнаты альбом и, сама не зная почему, стала перебирать потемневшие от времени фотографии. Слезы застилали глаза. Вот две семилетние девчонки с битыми коленками, скорчив рожицы, застыли в обнимку у подъезда. Вот они, взявшись за руки, степенно идут в первый класс. Позже, смущаясь, гуляют под руку в парке. «Наташка, – губы женщины невольно расползлись в кривой усмешке. – Разошлись наши стежки-дорожки, а мать так и мерит меня по тебе…»
Кадрами из ретро-фильма ожила ее бурная юность.
Глава третья
…Подоспевшая перемена разом взорвала тишину. Старшеклассники сломя голову носились по школьным коридорам и штурмовали очередь в буфет. Самые отчаянные курили за углом школы. Модницы, сбившись в кучку, украдкой рассматривали журнал с новинками сезона. Отличницы зубрили материал, кто-то перекладывал содержимое портфеля или жевал бутерброды. Лишь Мила, склонившись над альбомом, с упоением рисовала барышню в бальном платье, вальсирующую в паре с гусаром. Приземлившийся на ее парте самолетик из тетрадного листа невольно отвлек от работы. По бумажному крылу неровно скакали
