круглая, – ускоряя шаг, не стала возражать Мила.
Парень наклонился, слепил снежок и хотел запустить им в спину девушки, но, боясь обидеть, швырнул в крикливую ворону. Птица подпрыгнула от возмущения и разразилась каркающей бранью.
– Сама такая, – огрызнулся Федор, нагоняя Милу, и предложил: – Мне было бы интересно продолжить наш спор утром. Завтра же выходной.
Возникла пауза – Мила не ожидала подобного развития событий и не была готова дать ответ. Взглянув на часы, она лишь ускорила шаг. Курсант бросился нагонять и предупредительно перешел на «вы».
– Спешите спасать мир?
– Через полчаса закроют общежитие! Не драться же мне с Тачанкой.
– От бронемашины или танка толку больше, – со знанием дела подсказал спутник.
– «Тачанкой» зовут вахтершу.
– Не женское, скажем прямо, прозвище. Сметает все на своем пути?
– Строчит, как пулемет, а носится, как лошадь, – пояснила Мила. – Опоздал – ночуешь во дворе!
– Тогда вперед и с музыкой! – ускорил бег Федор. – Дворами минут пять хода.
– А бега?
– Итого меньше.
Они юркнули в подворотню. Через четверть часа молодые люди подбежали к общежитию. Тощая старуха, стряхнув с метлы снег, проверила работу засова.
– Здравствуйте, Раиса Захаровна, – кротко поздоровалась Мила.
– Твое счастье, Яремчук, что ты первый раз опаздываешь, – строго предупредила вахтерша, бегло оглядев Федора. – А то бы к сессии готовилась в сугробе!
Возражать было себе дороже, и девушка осторожно проскользнула в тамбур. Федор задержался, надеясь, что беглянка хотя бы кивнет на прощание, но она не посчитала нужным даже обернуться. Молодой человек счел ее поступок знаком свыше – каникулы долгие, времени укротить строптивицу предостаточно. А коль скоро точка в отношениях не поставлена, вполне уместно потешить собственное эго.
Январские холода Милу не огорчали. Соседки по комнате разъехались на выходные по домам, стало быть, можно заниматься, не вылезая из теплой постели. Повторив билеты, она отложила учебник и сладко потянулась. В дверь резко постучали: «Яремчук! Лети вниз – к тебе жених приехал». Спешно натягивая брюки и свитер, Мила светилась от счастья. Интересно, откуда Генке известен ее адрес? Наверное, съездил в поселок и узнал у родителей. Теперь все будет хорошо. Он покается, она простит, и, как в старые добрые времена, роман продолжится в письмах. Лето они проведут тоже вместе. А что будет потом, загадывать не стоит. Не зря же мать твердит: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Она нынче ученая: не собирается смешить ни Создателя, ни Генку, ни саму себя. Мила прихорошилась и нетерпеливо выглянула в окно. У входа в общежитие с тремя гвоздиками в руках маячил Федор. Девушка разочарованно присела на кровать. Не его она ждала этим морозным, ясным утром. Прятаться не имело смысла – упрямец от задуманного не отступится. Но и торопиться не было резона – никуда этот Федор не денется. Мила позавтракала, привела себя в порядок и спустилась.
