я не туда попала, – сквозь слезы прошептала гостья и помчалась вниз.
Наступившая зима не добавила в настроение Милы мажорных нот. Одногруппниц она упорно сторонилась, близко ни с кем не сходилась, задушевной подругой так и не обзавелась. Переписка с Наташей постепенно сходила на нет – однокласснице было не понять долгих страданий, ее сердце было свободно. Она с головой погрузилась в водоворот студенческой жизни, увлеченно писала об учебе и общественной работе и никак не могла взять в толк, почему подружке не мил белый свет. Как ни старались соседки по комнате, вызвать Милу на откровенный разговор им не удалось. Девушки обиженно шушукались и крутили ей вслед пальцем у виска, строя самые различные предположения. Поскольку явных признаков болезни они не находили, сошлись на версии о несчастной любви. Что же еще может выбить из колеи в семнадцать лет? И оказались правы: Мила считала дни до начала каникул и неминуемой встречи с Геннадием. Чтобы ожидание было не столь тягостным, взялась за учебу. После занятий одногруппницы бежали в столовую, а она, перекусив в буфете, спешила на этюды. Заметив ее в парке, Петр Кузьмич познакомился с новыми работами и остался доволен:
– Ну, ведь можешь же, Яремчук, когда захочешь. Молодец. Так держать!
Мила смущенно улыбнулась. Ей была приятна похвала.
– Ты много занимаешься и скоро перегонишь девочек с хорошей школой, – обнадежил педагог. – Вот только настроение твое меня тревожит. Ты здорова?
– Да, просто у меня творческий кризис.
– Вот оно как, – скрыл усмешку старик. – Чтобы такого сделать, дабы вдохновить тебя? Может, пригласить в гости к Богдану Семенчуку. Знакомо тебе это имя?
– Народный художник? – изумилась Мила.
– Он самый. Мы вместе с Богданом Тимофеевичем в одном полку воевали, а теперь вот собираем материалы для выставки ко Дню победы. Хочешь посмотреть?
– Конечно, – согласилась девушка. – А когда?
– Часа через два, у меня сейчас занятия с третьекурсниками. Идет?
Не веря своему счастью, Мила кивнула.
В студии народного художника ее поразил творческий беспорядок. Впрочем, хозяин – барин. Кто знает, как выглядела бы ее мастерская, случись быть художницей с именем. Рассмотрев крупномасштабное полотно с батальным танковым сражением, Мила с интересом замерла у небольшого эскиза. Уставшая мать в наброшенном на обнаженные плечи пуховом платке спала, сидя за столом, а маленький сынишка старательно стирал ее поношенную гимнастерку. Комок подкатил к горлу – такая война не менее пронзительна, чем эпохальные бои. Семенчук внимательно следил за реакцией гостьи из-за стеллажа с лепниной. Заметив его, Мила стушевалась.
– Ну, как? – поинтересовался старик, подойдя ближе. – Нравится?
– Не все, – честно призналась девушка.
Хозяин остолбенел и обернулся к другу:
– Ты видал, Петро, ей, видите ли, не все нравится!
Мила смущенно опустила ресницы. Щеки ее запылали румянцем.
– А
