я вижу. Знаешь, очень похоже, – похвалила старуха. Новый порыв ветра зашевелил мутную пленку, иссеченную царапинами, как старый пиратский парус. Она подошла к окну и, приникнув к крохотной дырочке в полиэтилене, прошептала:
– Так я и предполагала. Ветер усиливается. Так все и должно случиться. Дай-то Бог…
– Не… ходи, – с усилием выдавил сидящий в коляске.
Старуха погладила его по голове. Недавно сбритые из-за вшей волосы уже начали потихоньку отрастать, и череп инвалида был шершавым, как наждак. Но она любила эти прикосновения. Как и своего беспомощного сына.
Он умоляюще смотрел на нее, и та с болью подумала о собаке, которая смотрит своими влажными глазами на уезжающих хозяев, которые бросили ее на обочине. Просто потому, что надоела.
Но она – не они. И она никогда не бросит своего сына.
И ей нужно во что бы то ни стало сегодня сделать это дело. Пусть даже пойдет снег, град, цунами и разверзнется земля, выпуская наружу смертоубийственное пламя из преисподней. Ни ангелы, ни черти не помешают ей.
Главное – ноги.
Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ее подвели собственные ноги. А ведь с каждым днем ей все сложнее и сложнее выходить наружу. Будь то поиск еды или тряпок для заделки щелей в их доме.
Она старалась не думать о предстоящих трудностях, с которыми ей придется столкнуться. Потому что последние несколько часов перед глазами старой женщины все отчетливей вырисовывался жуткий образ: время утекает, а она лежит на полдороге с распухшей, одеревеневшей ногой, не в силах продолжить путь, и от этого ее прошибал ледяной пот.
С большим трудом старуха опустилась на корточки, и их лица оказались на одном уровне. Две нескладные уродливые куклы из третьесортного слэшера, одетые в рванину, на которой побрезговали бы спать уличные псы.
– Ромочка. Мне очень нужно. Понимаешь? – медленно, едва ли не по складам произнесла она, заглядывая в беспрестанно моргающие глаза сына.
– Ма…
– Нам нужно, – поправилась старуха. – Нам обоим это нужно. Другого выхода нет.
Роман издал хлипко-всасывающий звук. Так ребенок допивает через соломинку остатки лимонада из бумажного стаканчика. Из уголка его рта потекла слюна.
– Все будет чудесно, – мягко произнесла старуха. Она заботливо вытерла губы сына и улыбнулась ему. Казалось, на почернелом сморщенном яблоке сделали надрез.
– Ма… ма, – еле ворочая языком, выдавил молодой человек.
Старуха обняла его.
– Ты справишься, ты сильный. И у тебя все получится. Я оставлю тебе поесть. Видишь? Лепешка и рыбка. Захочешь пить, вот ковшик с водой.
– Пло… он… – вновь всхлипнул Роман. Губы вновь повлажнели от слюны.
Старуха отстранилась, с недоумением глядя на сына. Она научилась понимать его с полуслова.
– Плохой сон? Тебе приснилось что-то нехорошее?
Он кивнул
