совершенно беспомощным перед неожиданным вызовом.
– С тех пор прошло уже десять лет, – продолжал зудеть голос в телевизоре, – И все чаще люди начинают задаваться вопросом о выборе, вставшим после Разлома перед сегодняшним обществом. Десять долгих лет мы хранили память о тех, кто исчез, символом которой стала красная лента, однако все громче раздаются голоса тех, кто считает, что пришло время двигаться вперед. Еще недавно предложение начать строительство там, где раньше стояли дома, невозможно было даже представить, а сегодня партия нового пути под предводительством Алфонса Бенедикта готовится к грядущим перевыборам в Верховный совет под знаменами закона о застройке, который надеется вынести на всеобщее голосование. Обсуждаются более радикальные изменения в закон о гражданских состояниях, раздаются предложения о введении нового порядка распоряжения имуществом исчезнувших, растет поколение людей, которые не знали прежнего мира. Что думают о поднятых проблемах простые граждане мы спросили людей на улицах.
– Что ж вы мне не встретились, – усмехнулась Анни, намазывая хрустящий тост свежим джемом. Передаче снова удалось привлечь ее внимание, – Я бы вам сказала, что думаю об этой блестящей затее.
Предложенный Бертрамом и партией нового пути закон о застройке свободных участков стал новостной сенсацией задолго до первого юбилея Великого разлома. Круглая дата и грядущие перевыборы в Верховный Совет только подлили масла в огонь бурного обсуждения идеи. К величайшему сожалению Анни, отнюдь не все относились к завуалированному предложению официально отказаться от попыток объединения мира с желанным пренебрежением.
– Почему ты разговариваешь с телевизором? – звук чужого голоса за спиной заставил Анни вздрогнуть и выронить тост, который, по счастью, упал на стол и не успел перевернуться. Голос принадлежал ее старшему брату, который уселся напротив за стол и сразу потянулся к кофейнику. Анни проводила движение мрачным взглядом.
– Не с тобой же мне разговаривать, – враждебно заявила она и демонстративно уставилась в телевизор, смутно воспринимая, что происходит на экране. Несколько недель назад брат имел неосторожность высказать поддержку закону о строительстве, что спровоцировало весьма некрасивый семейный скандал и несколько дней полного бойкота, сменившегося впоследствии убийственной холодностью. Поначалу безжалостно пресекавшая любые попытки навести мосты Анни, в конце концов, сдалась перед непробиваемым спокойствием брата, продолжающего вести себя, словно ничего не случилось, и начала, по крайней мере, отвечать на прямые вопросы. Она постоянно ругала себя за проявленную бесхарактерность, но жить в постоянном молчании тоже не могла, особенно когда ей столько хотелось высказать Рикарду.
– Я собеседник не хуже любого другого, – заметил брат, осторожно прихлебывая горячий кофе. Любящая родственница мстительно пожелала ему обжечься.
