вообще все ясно. Просто скажи, почувствовала ли ты, что она часть тебя, что она родная тебе?
– Да, конечно, но тогда она была маленькая, добрая, белая и пушистая…, я ничего не понимаю…
– Ора, воздух – ментал, Вода – подсознание, – подал голос совершенно мокрый, но по-прежнему высокомерный блондин, все еще сидящий в луже, – этот эксперимент лишний раз подтвердил твою неготовность отвечать за свои действия, потому что ты не умеешь управлять не только своей магией, но и своими эмоциями и подсознательными желаниями.
– Частично ты прав, – примирительно, но без тени вины в голосе начала Пандора. Тучка была моих рук (ну или подсознания) дело и расшалилась она, потому что я ей позволила. Я готова признать, что мне было интересно, насколько большой может вырасти моя тучка. Однако, головой ты стукнулся и сейчас сидишь в луже – совсем не по моей вине, а по своей. Именно, твое недоверие и обвинения в безответственности привели к этому. Поверь мне, твои упреки не делают меня ответственней или рассудительней; они меня обескураживают и внушают комплекс неполноценности. Мне жаль, что ты пострадал, но ты сам виноват.
– Значит, я еще и виноват остался! – Ганимед вопросительно посмотрел на Ингвэ, ища поддержки, но тот только пожал плечами.
– Ора, ты сможешь высушить воду? – спросил Ингвэ у нее.
– Ты имеешь в виду смогу ли я превратить ее в парообразное состояние и поднять в воздух? – уточнила Пандора на всякий случай, чтобы кое-кто опять не обвинил ее в излишней безответственности.
– Да, именно это я имею в виду, – подтвердил эльф.
– Думаю, да. И мне, кажется, я вас сейчас еще и удивлю, – улыбнулась Пандора.
– Не надо! Не надо удивлять, Ора! Пожалуйста, – и разумеется, умолял ее все тот же мокрый блондин, которому, правда, наконец, удалось подняться с пола.
– Им! Расслабься! Я знаю, что делаю! – деловым тоном заявила уверенная в своих силах богиня.
– Ингвэ! Ну, что ты молчишь! – Ганимед опять попытался перетянуть эльфа на свою сторону.
– Пусть удивит. Хочу на это посмотреть…, – улыбаясь во все тридцать два зуба, ответил эльф, подмигивая Пандоре.
Пандора стала под купол и представила, что его заливает яркий солнечный свет. Затем она вспомнила ночные соловьиные песни и трели жаворонков, которые, правда, она совсем не оценила ночью. Представила, и тех и других здесь же под куполом, но теперь переливисто заливающихся восхвалением света и дня. Услышав сейчас их пение, более чем довольная произведенным эффектом Пандора подумала: «Вау! Совсем другое дело!». Затем она, как дирижер, взмахнула руками, и миллиарды микроскопических капелек воды, завороженные солнечной светом и, к тому же, загипнотизированные восхитительной трелью – дружно, весело и на перегонки потянулись к ожидавшим их солнечным зайчикам под купол. Даже не поднимая глаз, Пандора знала, что то, что она сейчас увидит – будет грандиозно и очень красиво. И ожидания ее не обманули. Через весь зал, абсолютно бесстыдно красуясь и кокетничая, переливаясь всеми своими цветами,
