Захарова сразу после этого разговора взяла записывать вкладчиков в тетрадку старушку Людмилу Дмитриевну, с которой, как я понимаю, они вместе работали в одном ателье, которая всё делала плохо.
Я вошла, и увидела её на рабочем месте, о котором мечтала, и окаменела.
–Что вы хотели? – строго спросила старушка.
–А где Татьяна Ивановна?
–А что у вас к Татьяне?
–Вы теперь вместо неё здесь работаете, да?
–Я помогаю,– уклончиво, как Штирлиц в анекдоте, ответила Соколова.
Но Татьяна Ивановна сама хотела найти мне работу, даже ходила на биржу труда:
–Для девочки после школы есть место в детском саду. Есть будешь там.
Нет, спасибо, но детей я не терплю! И манная каша мне ваша не нужна, меня дома закармливают!
И я обиделась на Захарову, за то, что она не взяла меня к себе, и решила никогда с ней больше не видеться. И тут она возьми и приди ко мне домой!
В квартиру заходить Татьяна Ивановна не стала, позвала меня на собрание обманутых вкладчиков. Мобильники тогда были только у бандитов, домашние телефоны– не у всех. В то время ещё считалось в порядке вещей приходить к кому-то домой без предупреждения.
После собрания вкладчиков, глубоких пенсионеров, Татьяна Ивановна раздала всем подписные листы. Её сын Вадим, двадцатичетырёхлетний юрист, не интересовался политикой, но Захарова, портниха-пэтэушница, хотела протолкнуть его в областную Думу!
Он выступил перед электоратом совершенно безобразно:
–Вы можете, конечно, за меня не голосовать, но тогда живите, как трава, пейте воду из-под крана, пока счётчик не поставили! Мне жаль вас: вы не можете купить своим внукам даже конфет! Вот я купил сейчас газету «Известия», там пишут, что мы взяли очередной кредит. Чем эта страна будет его отдавать?
На меня Вадим Захаров не обращал никакого внимания. Кажется, он уже был женат.
Мама считала, что в партии на мне «ездят»:
–Сами зарплату получают, а тебе не платят!
Я сказала об этом Татьяне Ивановне, и она взорвалась:
–Так я же не прошу ни с кого из вас членских взносов, из своих каждый месяц плачу!
Я же за честь считала, что мне доверяют штамповать партийные газеты, – чтобы обманутые вкладчики приходили записываться в Общество.
Каждое лето мама уходила на три месяца в отпуск. Но на один день выходила выдать всем зарплату. Вот в одно такое утро мне доверили ставить штампы. Я сидела за маленьким столиком в углу в белой жаркой блузке в горох, такая гордая!
Но мама пришла чуть раньше:
–Где ты была? – прорычала она.
Я что-то выдумала…
И вот мне велели собирать подписи за человека, для которого я пустое место! А я не могу отказаться, потому что боюсь, что со мной не будут общаться, и я останусь одна! Мама думала, что меня там подставят, втянут во что-нибудь, – так
