в лавку и в мгновение ока вернулся с мешочком стекольных гвоздей.
– Я видал… я видел, как мистер Тапхаус один раз такое делал в монастыре. Он плотник, – пояснил мальчик. – А делал он вот что… глядите, я вам покажу…
Чтобы не расколотить стекло молотком, он приставил стамеску боком к гвоздю, и стукнул уже по ней, вгоняя гвоздь.
– Ух ты, хорошая мысль, – восхитилась доктор. – Дай-ка я попробую.
Убедившись, что она ничего не напортит, Малкольм дал ей забить последние гвоздики, а сам принялся мять и греть замазку.
– Тебе, наверное, нужен шпатель? – спросила хозяйка.
– Нет. Обычный столовый нож вполне сойдет. Лучше с круглым кончиком.
На самом деле Малкольм никогда не шпатлевал стекла самостоятельно, но хорошо помнил, как это делал мистер Тапхаус, а у того выходило очень аккуратно.
– Замечательно, – похвалила доктор.
– Нужно, чтобы она высохла, а потом чуть-чуть подшкурить, и уже можно красить, – авторитетно сказал мальчик. – И тогда ей никакая погода не страшна.
– Ну, думаю, мы заслужили по чашке шоколатла, – сказала она. – Спасибо тебе большое, Малкольм.
– Только я сначала приберусь, – ответил он.
Мистер Тапхаус так бы и сделал. Малкольму казалось, что тот за ним наблюдал и наградил суровым кивком, когда все было, наконец, прибрано и подметено.
– Мне нужно сказать вам две вещи.
Они сидели у огня в маленькой гостиной.
– Хорошо.
– Может, вовсе и не хорошо. Знаете монастырь, где смотрят за тем ребенком? Мистер Тапхаус, плотник, делает для них тяжеленные ставни на все окна. Зачем – сам не знает. Он никогда не спрашивает, зачем… Но ставни и правда очень тяжелые и крепкие. Когда я давеча приходил туда, все сестры были какие-то заполошные, а потом смотрю – мистер Тапхаус ставни делает. Вам такие, может, тоже надо. Мистер Тапхаус сказал, сестры, похоже, чего-то боятся, но чего – он не знает. Не знаю, может я ему не те вопросы задавал… Может, надо было спросить: «У вас тут окно, что ли, разбилось?» – но я не сообразил.
– Не бери в голову. Интересные вещи ты говоришь. Думаешь, это они ребенка защищают?
– Наверняка. Но у них там вообще много такого, что в защите нуждается – распятия всякие, статуи, серебро и прочее. Хотя если бы дело было только в грабителях, они бы не стали морочиться с такими ставнями, какие мистер Тапхаус делает. Так что, думаю, они за ребенка волнуются.
– Наверняка так и есть.
– Сестра Бенедикта считает, сам лорд Наджент, бывший лорд-канцлер Англии, решил поместить ребенка к ним. Но почему – не сказала, а когда я слишком много вопросов задаю, она сердится. А еще она говорит, ребенок – это дело секретное. Но про нее ведь уже так много народу знает… И я подумал, что это вряд ли теперь важно.
– Вероятно, ты прав. А что еще ты хотел сказать?
– А, да.
Малкольм рассказал, что отец Эрика, тот, что из судейских, говорил про человека
