карту с яркими пересекающимися линиями и неровными кружочками, звездочками, прямоугольниками и квадратами. В спешке я позабыл свернуть ее, но Доктор, казалось, не замечал, что она лежит на самом видном месте. А может, ему это было все равно. Он застыл при нашем появлении и сказал, обращаясь к Моргану:
– Роберт, я удивлен.
– Да? – холодно спросил Морган. – А вот Уилл Генри сказал, что вы ждете меня.
Доктор кивнул головой в сторону сопровождавших констебля:
– Вас. Но не их.
– Малакки попросил взять его с собой. О’Брайана позвал я.
Констебль бросил что-то на стол. Предмет проехал несколько дюймов и оказался прямо под рукой Уортропа. Это была моя любимая шапочка, потерянная на кладбище. Теперь ее нашли.
– Думаю, это шапка вашего ассистента.
Уортроп ничего не сказал. Он смотрел не на шапку, он смотрел на Малакки.
– Уилл, разве не твои инициалы на шапке – «У.Г.»? – спросил констебль, не сводя обличающего взгляда с Доктора.
– Уилл Генри, ступайте с Малакки на кухню, – сказал Доктор тихо.
– Никто не покинет эту комнату, – пролаял Морган. – О’Брайан!
С многозначительной ухмылкой дородный и крепкий помощник перегородил дверной проем.
– Я считаю, будет лучше, если Малакки… – начал Доктор.
Морган прервал его:
– Я здесь решаю, что лучше. Как долго вы знали, Уортроп?
Доктор колебался. Потом сказал:
– С ночи пятнадцатого.
– С ночи… – Морган задохнулся. – Вы знали о людоедах четыре дня и никому не сказали ни слова?!
– Я полагал, ситуация не…
– Вы полагали?!
– Я сделал вывод, что…
– Вы сделали вывод?!
– Основываясь на всех известных мне данных, я сделал вывод, что… можно направить силы и энергию на вторжение Антропофагов с хладнокровной и бесстрастной осмотрительностью, не возбуждая ненужную панику и… без привлечения чрезмерных сил.
– Утром я спрашивал вас, Уортроп, – сказал Морган, которого, очевидно, не тронуло рационалистическое обоснование Доктора.
– И я сказал вам правду, Роберт.
– Вы сказали, что шокированы их появлением здесь.
– Так оно и было. Так и остается. Их нападение прошлой ночью было несомненным шоком, так что в этом смысле я вам не солгал. Вы пришли меня арестовать?
Глаза констебля блеснули за стеклами очков, усы задрожали.
– Это вы привезли их сюда, – сказал он.
– Я этого не делал.
– Но вы знаете, кто это сделал.
Доктор не ответил. Он не успел. Потому что в этот момент Малакки, который слушал их разговор с нарастающим ужасом – приехал-то он сюда, не ведая о дедуктивных выводах констебля, а теперь оказался лицом к лицу с человеком, чье молчание явилось проклятием
