Ну, что еще? Справа выше рубца свежая царапина… А на правой руке сорван ноготь… Знаете, я бы предположил, что произошло все неожиданно, удавку накинули сзади, а он пытался ее ослабить… Впрочем, это вам решать… – Вельский пожал плечами.
– Так-так… что ж, весьма вероятно, – Артемьев поднялся и задумчиво провел пальцами по бородке. – А нашли его у ворот… Леонтий Евсеевич, как у нас с орудием преступления? – он вопросительно посмотрел на пристава. Тот отрицательно покачал головой.
– Так, а подобрали его у ворот… Не нашли там ничего примечательного?
Пристав вздохнул и в свою очередь обернулся к Храпунову.
– Собственно, мы еще не имели возможности все хорошо осмотреть. Темень здесь – хоть глаз выколи, но вот что мне удалось пока обнаружить на мостовой.
Храпунов разжал ладонь и протянул следователю револьверную гильзу.
– Любопытно, – Артемьев осторожно взял ее двумя пальцами, повертел, поднес поближе к свету, внимательно рассмотрел, понюхал и, удовлетворенно хмыкнув, передал письмоводителю. – Фрол Саввич, прошу вас, спрячьте. Это важно.
Он прошелся по комнате, покачался на носках и вдруг, обернувшись к дворнику, выстрелил вопросом:
– Ворота заперты были?
Тот вздрогнул и, недоуменно разинув рот, тупо уставился на следователя.
– Ну, что же вы, милейший, молчите? Ворота, спрашиваю, были заперты?
– Ворота?
– Ну да, ворота, – Артемьев снова водрузился за стол и ободряюще улыбнулся дворнику. – На ночь ворота запираются, верно?
Дворник привстал, но продолжал молчать, бегая глазами по сторонам. Храпунов, стоящий рядом с ним, протянул руку и встряхнул дворника за ворот.
– Язык проглотил? Отвечай, когда спрашивают!
– Так это… Как положено, Павел Степанович, завсегда, стало быть, как вечор, так ворота – на запор, – забормотал дворник. Потом, словно очнувшись, зачастил:
– Я думал, пьяный он, потом гляжу – как есть мертвый…
– Так ворота ты отпер? – продолжал расспросы следователь.
– А то как же, я и отпер. Он же на мостовой лежал. Я, значит, вышел, наклонился к нему… ну, думаю, пьяный. А потом гляжу – он как есть мертвый…
– Это я уже слышал. Дальше что было?
– Так что, я дальше нагнулся и вижу… ну то есть не вижу – темно вокруг, а чудится, будто кто-то там есть, чернеется будто…
– Где чернеется?
– Так это, подле, вот как вы изволите сидеть…
– Справа, в трех аршинах… значит, на улице?
– Нет, не на улице, а позади!
– Во дворе?
– Стало быть, во дворе. Я было к двери… ну, пошел было к двери-то, а он как выскочит и побег…
– Постой, постой, кто побег?
– Да уж не знаю, ваше благородие, а только побег.
– Куда?
