личиком.
– «Рождение мадам Литеры», – прочел Флёр. – Вот оно как! Стало быть, можно уловить моменты, – произнес он в пустоту и подошел к двери, на ручке которой висела картонка со словами: «Засветишь – линчую. Перфораций». Командируемый долго и вдумчиво вчитывался в надпись, но, так и не поняв ее смысла, потянул дверь на себя.
– А-а-а! Засветил, засветил, поганец! – из-за двери показалась белая всклокоченная шевелюра и смуглое расстроенное лицо.
Перфораций был одет, словно собирался на прием. Смокинг, сорочка, бабочка, лаковые туфли. Но что-то неуловимое в его облике смущало Флёра. То ли зернистое лицо, будто изъеденное оспинами, то ли смокинг, который в некоторых местах был побит молью, а рукава так и вовсе, казалось, были пробиты перфоратором. Руки у него были в волдырях и исторгали резкий запах ихтиоловой мази, смешанной с «фруктовой водой»6, – по всему, Перфораций пользовался фотохимикатами не очень осторожно. – Ты что, читать не умеешь? День работы, урод! Я же пленку проявлял. Кто мне теперь ликвидацию кутюрного цеха восстановит?
– Я очень извиняюсь, – залопотал командируемый. – Я ж не знал, что вы…
– Ты сам-то откуда такой любопытный выискался? Отвечай.
Перфораций вышел в коридор и ткнул антрацитовым ногтем в плескающегося в изумрудном галстуке Тимошку.
– Отдел лингвистики. Флёр.
– Замечательно, – ощетинился тот белыми усами. – И читаешь, наверное, как все лингвисты, только между строк. Там, где белое всё. Нет, ну надо же, в самый ответственный момент. Я вроде бы даже Альбиноса запечатлел и Тех, Кто цех ликвидировал. И на тебе! Нет, ну несчастье, просто горе. И кто тебя на мою голову послал? Что, нельзя было несколько минут подождать? Я же не знаю, когда следующая ликвидация будет. У меня всё спонтанно – дело случая. Как теперь быть?
– Может, я могу вам помочь? – Флёру стало неудобно за содеянное, и он хотел загладить свою вину.
– Нет, ну вы на него посмотрите, чем же ты мне поможешь? Цех реинкарнируешь, что ли? Ты, вообще, зачем пришел? Я тебя звал? Ты у меня по записи? Кто ты такой? – снова спросил Перфораций, забыв, что тот уже представился.
– Флёр – командируемый.
– Это еще куда? – вдруг заинтересовался Перфораций, озабоченно склонив седую голову.
– В Запредел.
Повисла долгая черная пауза. Перфораций отодвинул свисающую с косяка двери штору, включил свет, затащил Флёра внутрь, перевернул табличку другой надписью, более длинной, но не менее беспощадной: «Внимание! Идет съемка! В кадр не попадать, засвечу! Перфораций Негативный», – закрыл за собой дверь, кинул засвеченную пленку в корзину, предложил командируемому стул и сел напротив. Флёр огляделся. С проволоки, протянутой из одного конца комнаты в другой, свисали сушащиеся шкурки змей с дырочками. На столе красовались фотобачок, ванночки с проявителем
«Фруктовая вода»
