style="font-size:15px;"> «То онъ, то Вильгельмъ мой! Но кто же она!
Кого онъ съ собою катаетъ?
О, горе мне, горе! Онъ больше не мой,
Онъ любитъ, онъ связанъ съ подругой земной!»
И, местью пылая, русалка плыветъ
И быстро со дна водопада
Скалу поднимаетъ къ поверхности водъ;
Предъ этой нежданной преградой
Безсильно искусство, ломается челнъ,
И гибнетъ съ невестой Вильгельмъ среди волнъ.
Скала же по слухамъ и ныне цела:
Доныне средь волнъ Пюёртяя
Виднеется «девы Велламо скала»;
Подъ ней, безутешно вздыхая,
Русалка сидитъ, молчаливо грустна:
Забыть о Вильгельме не можетъ она.
Н. Новичъ
Суонио
I.
Воробей.
Когда бы петь умелъ я
На всякихъ языкахъ,
Когда бъ на мощныхъ крыльяхъ
Носился въ небесахъ —
Финляндию родную
Тогда бъ я воспевалъ
И все ея стенанья
Творцу передавалъ.
Быть можетъ, устремилъ бы
На насъ Онъ взоръ благой,
И край нашъ осветилъ бы
Лучъ солнца золотой!
Такихъ высокихъ песенъ
Мне петь не суждено,
Взлетать на мощныхъ крыльяхъ
Мне къ небу не дано…
Но пусть, хотя и слабый,
Раздастся голосъ мой —
Ведь прочихъ птичекъ пенья
Не слышится зимой!
Съ весной вернутся птицы,
Поющия звучней,
И, пенью ихъ внимая,
Умолкнетъ воробей.
Пр. Б.
II.
Молитва за отечество.
О, Царь царей, Свой взоръ благой
Ты обрати на край родной!
Владыка неба и земли,
Свои дары ему пошли!
Немногочисленъ нашъ народъ,
И не ему отъ всехъ почетъ,
Но и народъ, что всехъ сильней,
Что онъ – безъ помощи Твоей?
Ты только знакъ рукою далъ —
И вмигъ последний первымъ сталъ,
И вмигъ во прахе и въпыли
Лежать великие земли.
Чтобъ обнаружилось ясней
Величье благости Твоей,
Своим орудьемъ избиралъ
Ты часто техъ, кто нищъ и малъ.
Кто былъ Твой избранный народъ? —
То былъ евреевъ жалкий род:
Ты ихъ отличилъ отъ другихъ
И стражемъ правды сделалъ ихъ.
Кому былъ ведомъ Вифлеемъ —
И что жъ? Онъ избранъ былъ затемъ,
Чтобъ
