что фюрстом русского назвали из уважения.
– Если я увижу Теодора, – хмуро поправил он себя, – учитывая, что я сижу в глубине ледяного континента. Пропавший Ворон в здешних местах обретался, с леди Джоанной. Из этой экспедиции они не вернулись… – Мишель ткнул окурком в пепельницу:
– А я вернусь. Это мой долг, перед Лаурой, перед искусством. Вернусь, и сберегу картины… – он сверял описание панелей с их нынешним состоянием. При перевозе из России в Восточную Пруссию, вещи повредились:
– Но больше их не тронут. Здесь нет пыли, нет механических влияний, нет посетителей… – дверь грохнула, Мишель вздрогнул:
– Внеурочное время, после завтрака. Или врач пришел… – врач навещал его раз в неделю:
– Фон Рабе заботится о моем здоровье, – горько понял Мишель, – другого куратора, на мою должность, непросто найти… – он, нарочито спокойно, обернулся. В камере повеяло теплым сандалом.
– Рад видеть вас в добром здравии, товарищ барон, – прислонившись к косяку, Максимилиан фон Рабе пристально его разглядывал, – пойдемте… – щелкнули длинные пальцы, – я приглашаю вас на прогулку.
Максимилиан наткнулся на гравюру, приписываемую Дюреру, исключительно по случайности. Встречая партайгеноссе Рауффа, в Буэнос-Айресе, после его поездки на восток, Макс прошелся по магазинам. Муху он в столицу не взял, сухо заметив зятю:
– Вы долго не виделись с Эммой, не знаете «Орлиного гнезда». Оставайтесь на базе, познакомьтесь с размахом стройки… – в ноябре, к началу лета, установилась отличная погода. Списанные армейские грузовики, украшенные эмблемой будущего горнолыжного курорта, без труда привозили из Ушуайи все необходимое.
Через посредника, в Буэнос-Айресе, Максимилиан приобрел гидропланы. На них предполагалось катать туристов. Муха хорошо управлялся со штурвалом. Обергруппенфюрер поручил зятю обучить и других офицеров. На базе служили товарищи, трудившиеся инженерами, в Люфтваффе. Принимая гидропланы, один из них присвистнул:
– Редкая машина, партайгеноссе фон Рабе. Должно быть, американцы взяли гидроплан, как трофей, после разгрома Японии… – Максимилиан в самолетах не разбирался. Он подписал договор, вскользь пробежав глазами технические характеристики машин.
Они получили Aichi M6A Seiran, новейший гидросамолет императорской авиации, предназначенный для старта с подводных лодок. Инженеры уверили Макса, что машина поместится на одной из лодок флотилии:
– Для него нужен ангар диаметром всего лишь в три с половиной метра… – инженер, ласково, погладил самолет по крылу, – шасси машины складывается, оперение убирается… – Айчи брал на борт двоих человек, и был вооружен бомбами с пулеметом. Заново оснастить самолет не представляло никакого труда. Айчи мог сесть и на землю. Дальность полета машины колебалась у отметки в две тысячи километров.
Обергруппенфюрер
