мы тоже вышли из машины.
Ну, чего у тебя тут? – спросил Саныч.
Да, кажется, датчик накрылся.
А чего делать? Попробуем с толкача может?
Не надо.
Мимо проходил какой-то дедок, по виду типичный грибник с палочкой.
Может деда попросим помощи? Смотри, а то заночуем тут.
Не надо, щас разберусь.
Дед поглядел на нас и неторопливо прошел мимо. Секундная стрелка еще не сделала полный оборот вокруг своей оси, и папоротник продолжал качаться в том месте, где он только что был, а из-за поворота вдруг появилась полицейская машина. Поравнявшись с нами, она остановилась, и из машины вышли два здоровенных светловолосых полисмена – Скутер и Швайнштайгер.
– Что, масло сливаете? – спросил Scooter
– Да нет, у нас датчик, похоже, полетел, – ответил Егор
– Здесь частная территория. Вы надпись видели?
– Нет, ничего мы не видали.
– Залезайте в машину, поедем в город.
Мы забрались в аналог уазика с зарешеченным помещением для перевозки преступников.
Первые минут пятнадцать мы молчали.
–Странные они. Европейцы, – произнес вдруг Егор.
И чего в них странного? Люди как люди, – ответил я.
Да мы вот сейчас на юге, тут Италия рядом.
Ну и что? Причем здесь Италия?
Да, я вспомнил про Калигулу и его коня. Это ж надо – коню дворец построили, сенатором сделали и хотели даже в консулы произвести. И все ж молчали. Никто не пикнул. Патриции хреновы. А как на частную территорию заехал человек случайно, так сразу полицию вызывают.
– Так то было 2000 лет назад – с конем, – сказал я.
– Кстати, а мы чем лучше? Ты вот знаешь, что крейсеру Аврора, например, орден дали?
Ну и что?
А то, что это ж груда металлолома. Корабль. Конь хоть живой, а железяка по любому не живая. Куда ты ей орден прицепишь?
Ясное дело куда – на нос, который растр. Сбоку.
«Ра-а-астр», – передразнил Саныч. – А ты теперь подумай. Если между конем и Авророй 2000 лет прошло, то насколько мы отстали от Европы?
А ты вот Аврору не трожь, – вдруг резко выступил Егор.
Это почему?
А потому. Аврора для меня – это святое, меня там в пионеры принимали.
Ну и что? Мало ли кого и где в пионеры принимали. Меня вот, например, в Музее Ленина, на Горьковской.
А вот и то, что сколько лет прошло, а я как сейчас все помню. Вот тут справа, пушка носовая, там мостик. Тут я стою, и передо мной комсорг, вяжет мне галстук и говорит, громко так, звонким голосом: «Будь готов!». А я ему также громко отвечаю: «Всегда готов!». Смотрю в глаза и отвечаю. А между нами и нет ничего, только готовность, на все готовность.
А комсорг – мальчик или девочка? Тебя послушать, так будто у вас там секс, прямо на корабле был. А не прием в пионеры.
Дурак ты. Это кстати, круче, чем секс.
Да что ты? Чего ж ты тогда сюда уехал? Вступил бы там
