этим, я частенько навещал мою семью, проводившую лето на даче в Третьем Парголове. Наслаждаться прелестями дачной жизни приходилось, однако, недолго. Приедешь, бывало, на дачу часам к пяти, пообедаешь с семьей, погуляешь, а уже к десяти часам вечера спешишь обратно в город, чтобы успеть рассмотреть вечернюю почту и подготовиться к утреннему докладу у обер-полицеймейстера.
Пятнадцатого августа, как теперь помню, в день рождения моей годовалой дочурки Евгении к обеду забрели кое-кто из дачных соседей, и у нас вышло что-то вроде домашнего торжества. От оживленной беседы перешли к картам.
Я и не заметил, как подкралась ночь. Часы пробили два.
– Неужели ты сегодня поедешь в город? Смотри, глухая ночь! Останься до утра! – увидев мои сборы к отъезду, стала уговаривать меня жена.
«И в самом деле, не остаться ли до завтра? – подумалось мне. – А срочные дела? А составление утреннего доклада? А явка по начальству? Когда это я все успею, если еще промедлю?»
Не прошло и четверти часа, как мой иноходец Серко, запряженный в легкий кабриолет, стоял у крыльца.
Небо было покрыто тучами, и ночь была довольно темная. Впрочем, шоссе было ровное, дорога знакомая, поэтому я не старался сдерживать своего ретивого коня, думая только об одном – скорее бы добраться до петербургской квартиры.
Убаюкиваемый ездой, я было вздремнул и, чтобы рассеять сон, закурил папиросу, для чего придержал лошадь. Серко пошел шагом.
Из-за туч выбилась луна, посветлело… Прелестная теплая августовская ночь навеяла на меня совершенно несвойственное полицейскому мечтательное настроение. Давно забытые картины из детской жизни вставали одна за другой в моей памяти.
Вдруг моя лошадь остановилась, а затем круто шарахнулась в сторону. В тот же миг чья-то сильная рука схватила Серко под уздцы и осадила на месте… Я растерянно оглянулся вокруг и увидел, что по обеим сторонам моего кабриолета стоят две странные, фантастические фигуры…
Рожи их были совершенно черны, а под глазами и вокруг рта обрисовывались широкие красные дугообразные полосы. На головах красовались остроконечные колпачки с белыми кисточками. Черти, совершенные черти, как их изображают на дешевых картинках.
«Недостает только хвоста и рогов, – подумал я. – Однако ясное дело – жулики!»
Вижу, что дело принимает для меня дурной оборот.
У одного из злоумышленников, вскочившего на подножку кабриолета, оказался в руках топор. Подняв его вровень с моей шеей, он трубно прорычал грубым, хриплым голосом:
– Нечестивый! Гряди за мной в ад!
Я не потерял присутствия духа.
– Полно дурака-то валять! Говори скорее, что тебе от меня надо? Мне нужно торопиться в город, – проговорил я, глядя в упор на черта и в то же время обдумывая, как бы благополучно отделаться от этих мазаных бродяг.
– Митрич, кончай комедь ломать! Вишь, прохвост не боится нечистой силы!
В
