продолжил Луминар. – Иногда реальная, иногда несбыточная. Жить легче, если есть цель, и я научился с уважением относиться к вашим… идеям.
– Но не воспринимаешь мой замысел всерьез.
– Я в него не верю.
– Хорошо. – Александр улыбнулся. – Я рад, что между нами появляются первые признаки взаимного доверия: раньше ты не позволял себе так отзываться о моей цели.
– Какое-то время назад я был очарован вашим замыслом, – признался Густав. – Но время идет, становится только хуже, и я понял, что планы несбыточны. Масаны обречены выживать поодиночке.
– А если я скажу, что появился шанс?
– Еще один?
– Настоящий шанс.
Александр колебался: говорить или не говорить? Новость о том, что он вернул себе могущественный артефакт, могла вызвать у Луминара дополнительные подозрения, но как еще заставить проклятого лондонца поверить в реальность перспектив? Как заставить сделать то, что требовалось барону? Сейчас Александру было необходимо доверие молодого собеседника, и он рискнул:
– Я снова владею Колодой Судьбы.
Листья прошуршали, и на некоторое время в зале повисла тишина.
– Разве это не сказка? – выдавил наконец Густав.
– Ты знаешь, что нет.
– И вы откроете «Королевский Крест»?
– Мы еще вернемся к этому вопросу, – пообещал Бруджа. – А пока я бы хотел поговорить о твоей мечте.
– У меня ее нет, – просто ответил пришедший в себя Луминар. – Я имею все, о чем только может мечтать масан: власть, силу, авторитет, много пищи и возможность исполнить любую прихоть.
– Но ты пользуешься своим положением достаточно осторожно.
– Не заметил.
– Во всяком случае, твои прихоти не идут ни в какое сравнение с фантазиями Бориса.
При упоминании двоюродного брата Густав скривился.
– Борис всегда отличался некоторой несдержанностью.
– Ты слышал о его последней выходке?
– О Корабле Уродов?
– Нет, о Стеклянном Доме. Он приобрел у контрабандистов несколько «протуберанцев» и теперь развлекает подданных изысканной казнью: медленным поджариванием. Говорят, шоу пользуется большим успехом.
– У участников?
– У зрителей.
– Власть без злоупотребления теряет свою прелесть, – усмехнулся Густав. – Братишка всегда отличался экстравагантностью. Не скажу, что мне нравится его поведение, но мало кого из нас можно назвать праведником. Борис сажает своих врагов в Стеклянный Дом, а вы истребляете под корень.
Все кардиналы Саббат старались следить за конкурентами, и Александр не удивился тому, что Луминару известно об участи греческих сепаратистов.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, Густав. Но мы вожди и вольны поступать с вассалами так, как нам угодно.
– Саббат распадается, – протянул лондонец. – Тебе не удержать клан силой.
&nbs
