отношением к делу. Всю дорогу до управления меня преследовали не самые лучшие мысли, и потому как только остановился трамвай, я пулей прямо вылетел с него, понимая, что все равно опаздываю.
У входа в управление на обычном месте стоял «глазастый» ГАЗ-21,у которого копошился Захарыч. Он же – Филиппов Федор Захарович. Но все почему-то звали его именно так – Захарыч. Только он один, из всех водителей, с присущей ему щепетильностью и даже можно сказать маниакальной заботой относился к автомобилям. Порой мне казалось, что он даже разговаривает с ними, с этими железными конями на своем особом языке. Заприметив меня, он лишь вскинул брови вверх, и я не понял его жест-то ли это упрек, то ли понимание, то ли что-то другое, понятное лишь ему одному. Кивнув ему в ответ я, перепрыгивая через две ступеньки, почти вбежал в здание городской милиции.
2
– Ткаченко, тебя начальник срочно вызывает, – с порога услышал я скрипучий голос Волошина, дежурного сержанта, выглядывавшего из-за стойки. Услышанная фраза из уст уставшего после ночного дежурства сержанта не предвещала мне ничего хорошего.
– Что за пожар? Не в курсе?
– Не знаю. Сказал, как только ты объявишься сразу к нему, – безучастно ответил Волошин и занял свое место у стола, продолжая записывать что-то в журналах по передаче дежурств.
Не каждый день, вот так с ходу меня вызывает Тарасенко. Если бы что-то случилось серьезное, Волошин бы мне доложил. Гадать не имело смысла. Нужно идти. Я машинально здоровался с коллегами, направляясь по коридору к полковнику. За глаза мы называли Тарасенко – Граф. Свое прозвище он получил из-за его жены-полячки, которую он привез с собой, с войны. Ходили слухи, что у нее дворянское происхождение и в Польше у нее осталось большое имение. Я всего лишь пару раз встречался с Агнешкой – так звали жену полковника. Последний раз еще на 8 Марта – и этот день впервые объявили выходным днем. Был концерт, где присутствовали все сослуживцы со своими вторыми половинками. Агнешка была женщиной видной, красивой, выглядевшей не по своим годам. Она работала в городском драматическом театре – художественным руководителем. Настоящая аристократическая особа, словно попавшая к нам из прошлой эпохи, чего не скажешь о Тарасенко. Мы тогда долго судачили, что же объединяло этих двух совершенно разных людей. Но ясного и определенного ответа так и не нашли. Порой человеческие судьбы так переплетаются, что понять их просто невозможно. Нет никакой логики в том, что возможно уже предрешено за нас простых смертных.
Я вхожу в приемную. Вера Ивановна Зайцева, секретарша, на секунду оторвалась от печатной машинки и при виде меня лишь кивает на кожаную двойную дверь – мол, быстрей, ждет. Знак, который я понимал без всяких слов. Решительно открыв дверь, я вхожу. Кабинет Тарасенко не слишком большой, как для начальника городской милиции. Обстановка в кабинете главного милиционера города – сама скромность и неприхотливость. Справа от двери, практически на всю стену – карта города. Стол в форме буквы П., стеклянный шкаф в углу, над которым
