Волк ходил в города воровать на базарах. В Витебске, в рыночной пивной, он заметил группу солдат, в авиационной форме:
– Товарищ комбриг говорил, что здесь есть аэродром. У них может быть военная карта, что нам пригодится… – карты, продающиеся в газетных ларьках, шли, как выражался Волк, только на подтирку. Рассматривая купленные Волком издания, доктор Судаков только виртуозно матерился, по-русски:
– С тем же успехом можно пользоваться картами времен крестоносцев, – сочно замечал Авраам, – кажется, официальные карты именно с тех времен до нас и дошли… – на картах не отмечали ни военных баз, ни заброшенных деревень, ни сторожек лесников, а именно эти места им и были нужны.
Волк не хотел долго болтаться в Витебске, но нельзя было упускать возможность раздобыть настоящую карту. Отираясь в пивной, он ждал кого-то из авиационных офицеров. Вернувшись в лес, с перевязанными бечевкой листами, Волк, смешливо, сказал:
– Товарищ интендант очень любит мешать пиво с водкой. Деньги он тоже любит. Но теперь, мы, хотя бы, не идем, как слепые котята… – потребовались весна, лето и осень, чтобы, наконец, они добрались до Белоруссии.
Максим отбросил окурок:
– Все позади, то есть почти позади. Мы найдем местных ребят, они проведут нас на хутор пана Юозаса… – хутор лежал в глухих местах, восточнее Каунаса, между городками Йонавой и Укмерге. Волк надеялся, что довоенный знакомец жив:
– Или найдется кто-то из приятелей Авраама. Хотя от здешних евреев никого не осталось, нацисты всех уничтожили… – пока тесть ждал его на лесопилке, Волк ходил в Поставы, на базар.
Авраам и товарищ комбриг сидели в лагере, как называл Волк, старую, прошлого века, сторожку лесника, в самой чаще леса, куда вела тоже дореволюционная гать:
– Товарищ комбриг не говорит о таком, но Констанца еще здесь. Марта и покойный Генрих спасли ее в Пенемюнде, но вот как получилось… – Федор Петрович утешал Степана, уверяя его, что СССР не поднимет руку на Констанцу:
– Они надеются, что твоя жена согласится на них работать, – заметил тесть, – ты меня извини, но ее инициатива вышла, что называется, боком… – Степан пошевелил дрова в костре:
– Она чувствовала себя виноватой, из-за бомбы. Она хотела меня спасти… – Федор отозвался:
– Теперь получается, что моя жена и сын неизвестно где. Впрочем, если бы Констанцу переправили в Британию, дела бы это не изменило… – Федор никому, даже Волку, не упоминал о своих намерениях:
Покурив, они зашлепали дальше, по гати:
– Я поеду в Америку, и добьюсь, чтобы Даллес с Донованом выпустили Анну на свободу. Понятно, что дальше острова ей ездить не позволят, и так до конца дней наших. Петьке скоро два года исполнится, он вовсю бегает, разговаривает… – Федор отгонял острую тоску, давно поселившуюся в сердце:
– И Марта с Уильямом неизвестно
