с востока. Авраам показывает им тропы в Польшу… – вспомнил Степан, – на западной границе СССР тоже воюют партизаны. То есть в газетах такие отряды называют бандитскими… – Степан напомнил себе, что и он сам несколько лет просидел в лесах:
– Я был здесь, в сороковом году. Литовцы, как и вся Прибалтика, потеряли независимость. То есть они сами решили присоединиться к СССР. То есть на собраниях нам говорили о проведении референдума… – он решил пока не думать о таком.
Пыхнув русским «Беломором», Янек буркнул:
– Я сюда добрался летом сорок пятого года, и передал родителям весточку, с рыбаками. Потом я ушел в леса… – парень махнул рукой, – даже из городов письма за границу не отправить. На почтамте меня со Швецией тоже никто не соединит… – по упрямому выражению глаз юноши Степан понял, что возвращаться домой Янек не собирается:
– После ареста пана Юозаса я командую отрядом, – отрубил Янек, – у нас есть бойцы, седьмой год не покидающие лесов. Они видят свои семьи урывками, у них за это время дети родились… – юноша покраснел еще сильнее, – но мы продолжим бороться, пока Литва не обретет свободу… – они услышали хмурый голос пани Аудры:
– Русские, как и немцы, отправляют в концлагеря семьи солдат Литвы… – девушка обвела рукой лужайку, с горящим костром, – из шестидесяти человек у доброй половины жены и дети сейчас в Сибири… – оказалась, что пани Аудра приезжала в Москву, в ноябре сорок пятого года:
– Я хотела узнать о судьбе папы… – девушка опустилась на снег, рядом с Янеком, – хотя и так все было понятно. Его даже в Россию не отправили… – в приемной МГБ, на Кузнецком мосту, Аудре вручили справку. Согласно бумаге, ее отец получил двадцать пять лет лагерей строгого режима, за организацию вооруженного восстания против советской власти:
– Мне тоже четвертак ввалили, пани Аудра… – Авраам говорил с девушкой и бойцами отряда на польском языке, – если бы не пан Максим и пан Теодор, я бы рядом с вашим батюшкой сейчас лес рубил… – литовка, угрюмо, отозвалась:
– У нас в Девятом Форте сидит крот, пан Авраам. Папу никуда из Литвы не увозили. В сорок пятом году смертную казнь еще не отменили… – пана Юозаса расстреляли в Каунасе, осенью сорок пятого:
– И не могилу к нему не прийти… – Аудра помолчала, – тела сжигают в крематории форта, как немцы с евреями делали. Но по папе отслужили заупокойную мессу, пусть и тихую… – священники в немногих, разрешенных костелах Литвы находились под строгим надзором властей. Аудра объяснила, что месса была тайной:
– Как… – девушка, зардевшись, встряхнула головой:
– Как, например, крещения… – пани Аудра совсем смутившись, отвела взгляд:
– На бумаге, в мае этого года, смертную казнь отменили, – невесело сказал Волк, – но на деле, МГБ расстреливает людей, пани Аудра… – он погрыз почти потухший «Беломор»:
– Значит, с побережьем
