не дает. Ну, ревнивая, ревнует маму и бабушку.
– Ревнует?
– Да. Ну, пока ее нет дома, можно разговаривать, а когда приходит, надо тихо, чтобы не слышала, на кухне можно, пока она принимает душ, иначе она ревнует.
Сильно хотелось еще с ним поговорить, но надо было идти. Уговорил его после работы пойти в киоск пиво пить, как в старые времена, и он согласился, все равно она собиралась вечером на академическую вечеринку в клуб, где обычно танцевала на академических темах до утра.
6
У Стива был антитезиз, и я с ним столкнулся в коридоре – высокий, худощавый британец. Я ему сказал, что собираемся возле киоска постоять, как в старые времена, пригласил вспоминить с нами, как это было. Он сконфузился (не хотел, наверное, сказать плохое, мол, «да уж, освободился от этого типа, а ты меня приглашаешь») и согласился придти, британец такой.
По росту не уступал Стиву ни на пядь, по всему остальному ему уступал. Его звали Эдуард, и они вместе со Стивом временно жили в одной казенной квартире, пока Стив не упал с невероятно низкой табуретки. Смешно было, когда они только начали жить вместе, двух более противоположных личностей нарочно не придумаешь. Они постояно ссорились, но по-своему. Стив кричал на Эдуарда, и Эдуард опускал глаза. Стив ссорился так, ради приличия, обиду не держал, а вот Эдуард – не знаю, думаю, обижался, но держал обиду внутри.
Причин ссорам было несколько, но главные причины были музыкальные. Эдуард любил петь, когда принимал душ, и он умел петь очень прилично, главным образом оперетты. В консерватории учился в детстве. А Стив не терпел такую пустую музыку, особено по утрам, когда предпочитал испытывать похмелюгу в тишине, и он сердился, иногда заходя в ванную и заливая Эдуарда холодной водой. Но я думаю, что не вода Эдуарда беспокоила, а сам факт, что кто-то присутствовал в комнате, когда он был голым. Знаю, что он пошел в баню возле школы, и что русские мужики негодовали, когда он заходил в шортах.
– Ты чего боишься!? – кричали, – мы не %?:*№;;%, тебя не будем трогать.
Но он их не слушал, и шотры не снимал. Тогда его взяли и насильственно сняли шорты. Он перестал ходить в баню.
Вот Стив сам пел, еще и на гитаре играл, обычно только после полуночи. Песни сам сочинял в зависимости от настроения, обычно слащавые, про любовь или вьетнамскую войну. Эдуарду это не очень нравилось, особено фальшивый патриотизм. Но он бы молчал, если бы соседи не жаловались. А ему казалось чистейшым хамством другим людям мешать, особено туземцам. Поэтому они поссорились. То есть Эдуард проснулся, подошел к Стиву, опустил глаза и попросил прекратить завывание. В ответ Стив взял его и выбросил на улицу через балкон (они жили на втором этаже, и Эдуард был таким высоким, что почти дотянулся до земли сам). Эдуард вернулся в квартиру, взял Декларацию и выбросил туда же. В глазах у Стива загорелся убийственный огонь, и страшно подумать, что было бы, если бы он не потерял сознание из-за выпивки и не заснул под кухонным
