style="font-size:15px;"> Мы опять замолчали, всё уже было сказано. Нечего было добавить, ведь мы уже решили закончить наши отношения. Да и не было по большому счёту никаких отношений, был небольшой эпизод, так, случайная связь.
Мы молчали, пытаясь выбрать нейтральные, простые слова, для того чтоб проститься и не находили их. Мы знали, что любое неосторожное слово, любое действие могло нарушить это шаткое равновесие, и последствия этого предсказать было невозможно.
Мы оба боялись и хотели этого.
И мы молчали.
Возможно, она ждала от меня слов или действий, возможно, я сам ждал от неё того же, но мы так ни на что и не решились.
Спустя некоторое время, я услышал:
– Прощай.
– Прощай, – не поднимая глаз, ответил я.
И Маша ушла.
– Наверное, с ней, – сказал я себе, – мы тоже уже никогда не встретимся.
Мне стало от этого невыносимо грустно.
*
Удивительное дело – эти переплетения судеб, думал я, оставшись один.
Мы все вращаемся на своих орбитах, с кем-то движемся параллельно, с кем-то пересекаемся – раз в день, раз в год, а с кем-то, если говорить об Эдмунде, раз в 24 года.
Всё имеет свою причину, любая причина ведёт к следствию. Следствия могут закончить некий цикл, но чаще открывают кучу причин, по которым нам снова необходимо действовать. Действия ведут к новым следствиям, и так без конца, круг за кругом. До тех самых пор, подумал я мрачно, пока не потеряешь всех, кто был тебе дорог.
Вот и Маша ушла…
*
До ужина оставалось ещё 35 минут, и мне нужно было убить время.
Я вышел из палаты, посмотрел на опустевший столик Лизы.
Её, кроме меня, похоже, никто не искал. Кому есть дело до медсестры человека, который по большому счёту только прикидывается больным.
Я спустился на третий этаж, туда, где недавно был на приёме у Эдмунда. Дверь в его кабинет была закрыта.
Куда он так поспешно сбежал, а главное, почему? – спрашивал я себя. Ответа не было. Я спустился на первый этаж, посидел в холле на мягком диване, разглядывая посетителей.
Поднялся в столовую на второй этаж.
Нигде в этом здании я не увидел ни одного знакомого мне человека, даже мой лечащий врач Эдуард Львович куда-то исчез.
Мне стало казаться, что в своей обозримой вселенной я остался абсолютно один.
*
Я вернулся в палату. Ничего не хотелось. Мысли нескончаемым хороводом кружились в моей голове: Маша, Эдмунд, мой покойный друг, Лиза с её детскими обидами – все они вторили, говорили, пытались что-то до меня донести, я не мог разобрать ни слова в этой какофонии.
Звонок сотового телефона заставил меня отвлечься от этих назойливых мыслей.
Звонила жена.
– Привет, мой любимый больной муж, – сказала она, посмеиваясь, –
