что же там на самом деле происходит.
Но в это время какая-то девица не первой молодости, злая, да что там, просто ядовитая, и произнесла роковую фразу:
Ну, Фамусов, умел гостей назвать, уроды с того света.
И не с кем говорить, и не с кем танцевать.
Если бы она не прозвучала над ушами у чертей, то может, и не случилось бы ничего, но девицу им кто-то специально подсунул.
Распалился Игнат. Черти так обиделись на то, что их с людьми сравнивают, такой обиды нормальному черту и не перенести вовсе. С какой стати, да на себя бы посмотрели внимательнее, тогда они и погнали туда всех чертей, кто поблизости оказался.
Сначала мелькали только тени, потом они воплощаться стали, на гостей натыкаться, дико хохотать, серой воняло страшно. И бросились гости с бала, кто куда, словно пожар начался, впрочем, это что-то подобное и было, правда, дым без огня, но кто в суматохе разбираться станет.
№№№№№№№№№
Черти веселились от души, и тут они и притащили задумчивого и отрешенного парня, Игнат с Тарасом не сразу и узнали своего героя. И даже удивились, что на него это не произвело должного впечатления. Они что, мало шумели и плохо воняли, чтобы он не заметил даже что творится вокруг?
Вот видно, какие проблемы у него были, что на чертей натыкался, но все равно ничего не видел и не слышал. Мечтания его еще большим дымом оказались.
– Надо помочь бедняге, ведь горя всегда от ума бывает, а тут особенно, – говорил Тарас Игнату.
Но на этот раз ничего такого они сделать не успели, потому что музыка (оркестр при появлении чертей играл, как ни в чем не бывало) мгновенно оборвалась, и кто-то шагнул в середину зала.
Черти уже догадывались, что это был тот, кого они даже лишний раз не тревожили и по имени старались не называть.
– Он пришел, – шепотом произнес Тарас.
Игнат и вовсе не произнес ни звука.
Наконец, очнулся и герой. Может, его кто разбудил, только сделали это как раз вовремя.
Все вокруг и наш страдалец Чацкий увидел, как появляется Сатана.
И ему принесли создания в темных одеждах с масками на лицах на блюде отрезанную голову. И когда он пригляделся, то поражен был еще больше. Это была его голова, потерянная им еще с утра, когда узнал, как много перемен за это время случилось в доме, который он уже привык считать по наивности своим. Софья видеть его не хотела с самого начала и не скрывала этого, и сумасшедшим перед гостями окрестила. Правда, об этом он еще не знал, но уже догадывался.
Но все это оказалось детскими шалостями рядом с таким жутким выходом, и тем, что он видел собственными глазами.
– У него что, как у Горыныча было две головы, – поинтересовался Игнат у Тараса, он тоже был озадачен. Бес никак не мог понять, что в этом зале происходит с ними со всеми.
– Три головы, – отвечал Тарас.
– Ты это о чем, –
