купил сигареты, а мужик бутылку портвейна.
– Тут рядом дворик подходящий, – сказал он и первым вышел из магазина, Федор направился следом.
Они молча прошли полквартала. Замедлив шаг возле дома с высокой аркой, мужик протянул руку:
– Изя.
– Федор. Сюда?
– Сюда. Там беседка.
Расположившись в беседке, Изя деловито поставил на стол бутылку, выложил из кармана две карамельки и кривобокое яблоко, затем из-под скамейки достал граненый стакан.
– Здесь всё предусмотрено, как в лучших домах. Не из горла же пить. Интеллигентные люди всё-таки.
– Резонно, – согласился Федор. – А что это за имя у тебя такое. Еврей что ли?
– Да нет, я русский. Хотя имя действительно еврейское: Израиль Исаакович.
– Как такое может быть? – изумился Федор.
– О, это целая история. Сага о Форсайтах, можно сказать. Одной бутылки не хватит, чтобы ее рассказать. Так. Все на месте, стол сервирован, можно, думаю, начинать. Вы не против, коллега?
– Нет, – улыбнулся Федор.
Изя ловко открыл бутылку и налил вино в стакан.
– А! Одну минуту! – неожиданно встрепенулся он и достал из внутреннего кармана куртки плоскую фляжку. – Спирт. Медицинский. Для улучшения вкусовых и целебных качеств.
– Прошу, – предложил он Федору стакан, плеснув в него спирта.
Федор выпил.
– Яблочком закуси, – бросил новый знакомый, наливая себе.
Федор послушно откусил от яблока и положил его обратно на стол.
Выпив, Изя достал из кармана смятый носовой платок и вытер губы.
– Неплохой напиток, да? Покурим?
Они закурили.
– Имя такое мне дал мой отец, Исаак, – сообщил Изя, – хотя отцом он мне фактически не являлся, но об этом мало кто знал. А мать моя – русская, Мария ее звали. Ты, Федор, конечно, можешь спросить: а чем ты, Изя, докажешь, что ты русский? И совершали ли над тобой обряд обрезания? Да, отвечу я тебе, совершали, тайно, в младенчестве, когда я воспротивиться сему никак не мог. Но потом, когда умер Исаак, не оставив моей матери ничего, кроме звания профессорской жены и двухкомнатной квартиры, мать поведала мне семейную тайну, что вышла замуж за Исаака на четвертом месяце беременности. От отчаяния, скрываясь от гнева родителей. А настоящий мой отец, Борис Николаевич Масленников, ставший впоследствии очень известным человеком, так и не узнал, что от грехов молодости имеет отпрыска, то есть меня.
Изя прервал свой рассказ, пытаясь оценить произведенное на слушателя впечатление.
Федор слушал с неподдельным интересом. Убедившись в этом, Изя продолжил:
– Так вот, – он бросил под ноги выкуренную почти до фильтра сигарету и раздавил ее носком грязного ботинка, – узнав такое, я решил срочно восстановить природную гармонию и крестился, получив при крещении имя Арсений. Но имя ко мне не приросло. Хотя все мои таланты после крещения раскрылись в полную силу.
– Какие
