style="font-size:15px;"> – Всё так, не спорю, – согласился Буцанов. – Только к партии он не прислушивается, не интересуется партийной жизнью совсем… И ведет себя высокомерно.
– Да ладно тебе, – Семенов посмотрел на комиссара иронично. – Какое там высокомерие… Держит себя человек гордо, не без этого, так понимать же надо…
– В каком смысле?
– А в таком, что Адамов ещё с японцами воевал, потом с германцами… Когда ты еще на горшок ходил…
– Ну… при чём тут горшок? – возмутился Буцанов.
– Ладно-ладно, – поспешил успокоить его комэск. – Сорвалось, может, слишком резкое, ты не бери в голову.
И чтобы снять возникшее напряжение, перевёл разговор в другое русло:
– Ты вот мне тоже объясни, комиссар… Я-то в этих вопросах не знаток, а надо бы разобраться… Правду ли говорят, что всех будут обобществлять? И посуда будет общая, и бабы, и спать будут в большой казарме под одним одеялом?
Комиссар ответил не сразу, подумал, слизал с пальцев приставшую соль.
– Разные мнения есть, спорят товарищи, обдумывают…
Снова помолчал.
– Про посуду, полагаю, брехня… И про казармы тоже. Где столько казарм наберешь? А таких огромных одеял? Представляешь себе одеяло на всю казарму?
Буцанов потянулся к бутыли, с бульканьем разлил по новой.
– А вот про баб верно, только не совсем.
Семенов дождался, пока бутыль встанет на место, поднял кружку, показал знаком, чтобы не перебивать: давай-ка. Чокнулись, звякнув, выпили. Буцанов закусил оставшимся ломтиком картошки, продолжил, отдышавшись:
– Если замужняя или совсем молодая, или наоборот – старая, таких от повинности освободят. А остальные будут выполнять бабскую повинность по ордерам…
Семенов покосился на дверь, ведущую на хозяйскую половину: плотно ли прикрыта, – переспросил:
– Правда, что ли? Это как?
– А вот как сейчас на сапоги ордер выдают, или на оружие, так и на баб выдавать будут, – заявил Буцанов, но, подумав, уточнил. – Не всем, конечно. Особенно поначалу. Заслуженным людям только. И одиноким. Вернулся, скажем, геройский кавалерист с войны, по бабской ласке изголодался, ему выдают ордер: иди по такому-то адресу, там свое получишь!
– Так, стало быть, – покачал головой Семенов, опуская глаза. – По ордерам, значит…
– По ордерам.
Семенов откашлялся.
– А если она, допустим, не захочет? Тогда что?
– А что бывает за отказ от повинности? – сказал Буцанов. – Принудительные работы, или домзак. Там уж по закону разбираться будут. А ты что, против?
– Да нет. Я с партией до конца. Только странно как-то…
И комэск с комиссаром умолкли, доедая чёрный хлеб и погружаясь каждый в свои – но одновременно общие мысли о грядущей новой жизни, такой непохожей на ту, которая текла неторопливо, по заведённым
