«Ульянов». Любые иностранные печатные издания легко можно было заказать почтой. Поэтому, даже несмотря на цензуру отечественной прессы, подробности этой истории в России хорошо знали, и многие из тех, кто восторгался героизмом Александра, перенесли своё отношение к нему и на брата.
Владимира приглашают в компании, где собираются учащиеся старших курсов, к его слову прислушиваются. Хотя, по наблюдениям тех, кто учился тогда с Ульяновым, при всей своей общительности этот юноша никому по-настоящему не раскрывал свою душу: умел держать дистанцию.
При поступлении в высшее учебное заведение Владимир Ульянов записывается на лекции по истории русского и римского права, другим предметам, однако в университете появляется нечасто. Науки даются отличнику с привычной лёгкостью, и он с удовольствием посещает в компании новых приятелей по неформальному самарско-симбирскому землячеству обычные места студенческих «загулов».
Правда, университетские власти, насаждающие в подведомственном учреждении казарменные порядки, запрещают любые самодеятельные организации, опасаясь «политики». Так, университетским уставом 1884 года участие в землячестве каралось исключением из высшего учебного заведения. Но подавить в хорошо образованной, воспитанной на европейских традициях молодёжи естественную потребность к студенческой вольнице трудно. Среди новых друзей Ульянова есть люди, успевшие поучиться в славящихся своими демократическими порядками западных университетах или те, кто перевелся из пограничного Дерптского университета. Эти «европейцы» частенько иронизируют над порядками в отечественных «оазисах науки и культуры», где от студентов требуют при появлении начальства по-армейски вытягиваться во фрунт, молодцевато скидывать с плеч шинель и отдавать честь.
Университетское начальство не зря опасалось неформальных студенческих объединений, ведь российские аналоги западных студенческих корпораций – землячества – имели весьма значительное влияние на своих членов. Так, студент, совершивший недостойный поступок, подлежал суду чести. Если проступок признавался извинительным, виновный подвергался временному исключению из землячества – то есть оставался в университете, но товарищи не имели права кланяться и говорить с ним в продолжение определенного времени, пока все случившееся не предавалось забвению. За более серьезные проступки виновный изгонялся из учебного заведения или же подвергался вечному бойкоту, то есть до окончания курса никто из членов землячества с ним не общался.
Владимиру нравился таинственный дух конспирации, царивший в землячестве: для посторонних жизнь такого закрытого сообщества являлась абсолютной тайной. А опасаться было чего. Как уже говорилось, за участие в неформальных организациях, несмотря на вполне невинный их характер, можно было запросто вылететь из учебного заведения. В то же время в университете существовала система поощряемых начальством тайных провокаторов, а
