style="font-size:15px;"> – Ты понимаешь: она вот так-то и так-то, а я так-то и так-то. Налей еще… Я знаю, что мне нужно делать, чтобы она… Давай за мою победу! Чтобы я из-за бабы? Что у меня, дел других нет?.. До дна за мою любовь и победу! Она что, думает, что я?.. Как бы не так! Она – сама… Да у меня таких как она… Наливай!
Все напрасно. Они чувствуют больше, чем мы понимаем.
Бог любит человека? Любит. Разве не очевидно, что именно лучшим Он должен был поручить рожать любимых?
И вот Господь выбрал женщину: мучайся, но рожай.
Рожай в муках – тогда поймешь про эту жизнь что-то такое, в чем этим, изобретателям оружия и футбольным болельщикам, не разобраться никогда.
А ты, любитель политики и пива, сиди, ходи, думай, пыхти, делай вид, важничай… Но все равно тебе никогда не понять, что чувствует она, когда у нее два сердца внутри бьются.
И в любви они всегда побеждают.
В ненависти – мы. В любви – они. И так всегда. Потому жизнь и идет так хреново, но не останавливается…
Они все чувствуют, все знают. Она смотрит на тебя и понимает на месяцы вперед, иногда – на года.
Женщина – это западня, знаешь об этом? Ты там хорохоришься чего-то, силу свою показываешь, выпендриваешься.
Но уже всё, ты попал, ясно тебе? И дальше будет, как она скажет. Она может подчиняться или подчинять – это уж как у вас получится, как у вас ума хватит договориться, у обоих.
Только она всегда будет локомотивом, а вагончиком – ты.
Локомотив – это ведь тоже западня, не думал об этом? Попал в нее – всё. Привезут туда, куда надо локомотиву. Только прицепись, вагончик, и нет у тебя уже своего пути, только локомотивный.
Она бежит, а он ее догоняет… Знаешь такой, оскомину набивший, символ? И ему кажется, что он крут, конечно. Он же сейчас догонит, повалит, победит.
Дурачок… Не понимает, что ли: бежит-то ее путем. Куда ей захочется – туда он и бежит. А когда догонит и развернет, она в глаза ему посмотрит и расхохочется… И ничего он, дурак, сделать не сможет. Потому что мы в силе да ненависти первые, а в любви – они.
И если уж Господь устроил так, что именно они продолжают жизнь, то дело – не ерепениться в западне, а затихать…
Я ж могу ей сам позвонить? Или эсэмэску написать? Почему нет? Я ж все равно ею живу, так перед кем же хочу лицо свое держать?
Нет у меня никакого лица. Ее лицо у меня. Оно ведь все время передо мной – ее лицо, и иногда мне всерьез кажется, что оно стало моим…
Я не могу о тебе забыть.
Я не могу о тебе помнить.
Я не могу без тебя жить.
Я не могу без тебя наполнить
Смыслом любой приходящий день.
Счастьем – любой уходящий вечер.
Мне и летать без тебя – лень.
Мне и страдать без тебя – нечем.
Я не могу без тебя идти.
Я не могу шагать в отдаленье.
Мне без тебя ничего не найти,
Кроме отчаянья и сомненья.
Я не могу без тебя плыть:
Мне без тебя даже море – суша.
Я
