о которых нужно позаботиться. Будьте любезны, пересчитайте все свои гильдеры, а мы с дочерью обязуемся хранить их как зеницу ока. Где они у вас, мингер Вандердеккен?
– Я расскажу обо всем Амине, когда вернусь. Это произойдет недели через три или раньше.
– Отец, – вмешалась девушка, – ты собирался осмотреть ребенка бургомистра. Тебе пора.
– Да-да… немного погодя… всему свое время, мне нужно прежде кое-что обсудить с мингером Филиппом, у меня возникли вопросы касательно его дел.
Филипп вспомнил, как еще недавно силой заставлял доктора прийти к ним в дом и облегчить страдания умирающей матери, а тот отказывался, ссылаясь на срочный вызов к бургомистру. Как все изменилось за считанные дни! Что, однако, творит с людьми жадность! И сразу же воспоминание о бедной матери болью отозвалось в сердце юноши, и он погрустнел. Амина, тотчас догадавшись, что творится в душе Филиппа и в голове ее отца, недолго думая, принесла шляпу и трость, ласково, но твердо подала их старику и проводила его до двери. Путс, кряхтя и ворча, однако по привычке повинуясь дочери, поплелся к бургомистру.
– Вы едете так скоро, Филипп?! – воскликнула Амина, когда они остались одни.
– Да, еду сегодня, но надеюсь, как уже говорил, вернуться перед отплытием. Если вдруг по каким-то причинам это не получится, хочу передать вам теперь же свои распоряжения. Дайте, пожалуйста, ключи. – Он отпер буфет и железный ларец, где лежали деньги. – Вот они, Амина. Незачем их пересчитывать, как предлагал ваш отец. Как видите, я не лгал, говоря, что у меня тысячи гильдеров. Но в данное время я в них не нуждаюсь, мне еще предстоит обучиться морскому ремеслу. Когда я возвращусь из плавания, если выживу, то на эти деньги приобрету собственное судно. Поскольку я не ведаю, что мне готовит судьба, считаю нужным заранее позаботиться о необходимом.
– А если с вами, не дай бог, что-то случится? – тихо спросила Амина.
– Тогда деньги перейдут к вам, Амина, точно так же, как и все, что содержится в этом доме, да и он сам.
– Но ведь у вас есть родные…
– У меня только один родственник – дядя; человек он состоятельный, но когда мы с матерью бедствовали, он мало нам помогал, точнее, почти вовсе не принимал в нас участия, поэтому я ему ничего не должен, да он и так обеспечен. В целом мире живет только одно дорогое мне существо, к которому намертво приросло мое сердце, и это вы, Амина! Я хочу, чтобы вы видели во мне брата, и обещаю, что всегда буду питать к вам самую нежную братскую любовь.
Амина промолчала. Филипп достал из початого мешочка горсть гильдеров на дорожные расходы, затем, замкнув ларец и буфет, отдал ключи девушке. Он собирался сказать ей что-то еще, но в дверь осторожно постучали, и в дом вошел патер Сейсен.
– Храни тебя Бог, сын мой, и тебя, дитя мое, хотя я никогда не видел тебя прежде. Ты дочь мингера Путса?
– Да, – кивнула Амина.
– О, я вижу, Филипп, комната отперта! Я слышал, что произошло, и мне надо побеседовать
