что он, вероятнее всего, изорвал его в клочья. Ведь я советовал проводить политику строгого невмешательства во внутренние дела Соединенных Штатов, а это было для Палмерстона как красная тряпка для быка. Но у меня для такой позиции имелись основания. Находясь на американской земле, я ясно видел, что для этой нации вопрос отношений с Англией весьма больной, так же как для выросшего ребенка нередко остается больным вопрос отношений с родителями. Американцы считают – и, вероятно, для этого есть основания, – что в Англии не понимают их страну, и, хотя большинство американцев, с которыми я встречался, относились ко мне дружески, я ощущал сильные антибританские настроения в обществе.
«Представьте себе, какая катастрофа ждет англо-американские отношения, – писал я Палмерстону, – если в случае внутреннего военного конфликта в Америке окажется, что Англия поддерживала проигравшую сторону. Уж лучше не поддерживать ни одну из сторон, выждать, понять, куда дует ветер».
Моя стрела была направлена в Гладстона[2] и лорда Джона Рассела[3], которые отстаивали свое наивное убеждение, будто владельцы плантаций на юге – всего лишь компания британских джентльменов, говорящих с американским акцентом, и им следует позволить поступать по их разумению.
Не то чтобы я совершенно не сочувствовал Югу. Я полагал, что существуют веские доводы в пользу того, что каждый штат имеет право на отделение, но при этом не считал, что позор рабства можно оправдать эмоциональными ссылками на конституционные права. Меня все упорно убеждали, что разногласия в Америке носят чисто конституционный характер, но мне, стороннему наблюдателю, было ясно, что, хотя горячей темой и считается право на отделение, на самом деле люди обсуждают только одно – рабство.
«Все здесь говорят о Виксберге, – писал я Палмерстону, – где заключенное недавно коммерческое соглашение вновь открыло тему торговли африканскими рабами и признало утратившими силу все ограничения, касающиеся рабства. А тем временем все смотрят на Канзас, где вскоре должно быть принято решение о том, будет или не будет в конституции штата статья о рабстве. Раскол в стране обостряется, и после аудиенции у президента Бьюкенена сегодня утром я пребываю в убеждении, что ни у него, ни у кого другого нет ни малейшей надежды на разрешение проблем, стоящих перед Америкой сегодня, и предотвращение кризиса, который угрожает возникнуть завтра. Трудно предсказать, как пройдут президентские выборы в следующем году. Похоже, демократы разделятся: южные будут выступать за рабство, северные сохранят нейтралитет. Конституционные юнионисты пойдут на компромисс в вопросе рабства, но у них нет сильного лидера. Новая Республиканская партия, которая хорошо провела прошлые выборы, вероятно, имеет сильного лидера, но он идеалист и фанатик, и если победит благодаря своему красноречию, то гражданская война неминуема».
Я впервые услышал имя Линкольна в Вашингтоне, теперь, оглядываясь на те годы, мне представляется странным, что даже
