style="font-size:15px;"> Худощавая едва не роняет свою папку и краснеет. Мои соседи начинают подвывать, и я толком не понимаю, что отвечает мне доктор, но по тому, как он качает головой, а потом кладет, свою безразмерную ладонь, на мою голову понимаю, что допрыгался. Я даже опасаюсь, как бы он мне ее не оторвал.
– Вы мне еще подмигивали, – не сдаюсь я.
Подождав, когда все успокоятся, он принимается втолковывать мне что у меня галлюцинации, возможно, это просто рецидив на курс лечения, это пройдет, мне лишь следует, как следует высыпаться. Волноваться не надо, ничего опасного в результатах не выявлено, а в последнем анализе тоже ничего необычного, особенно для моего возраста.…Но в любом случае это уже не их профиль. Здесь для меня сделали все что могли. Сообщение о том, что они сделали для меня все, что могли, означает, моя песенка спета.
Попытка уснуть не удается, даже когда публика успокаивается, и свет переключают на дежурный. У меня вдруг, непонятно на какой почве, возникает желание пробраться на пост дежурной сестры. Зачем, я толком понять не могу, да и вряд ли этой ночью снова дежурит та, вчерашняя. Самое смешное, что мне определенно хочется еще раз заглянуть в ее расстегнутый ворот. Не знаю зачем, но хочется. Пытаюсь призвать разум, но уговорить себя не удается. Я вылезаю из-под одеяла, но подняться не успеваю. В приоткрытой, полупрозрачной двери проскальзывает какая-то тень и в палате бесшумно, словно приведение появляется та, к которой я собрался. Она направляется прямо ко мне и, подойдя, пытливо смотрит в лицо.
– Не спите? – шепотом говорит она, и наклоняется надо мной.
Ворот ее халата расстегнут так же как вчера и в такой позе ложбинка мне видна куда глубже. Чувствую, что руки мои становятся неуправляемыми. Хоть связывай. Опасливо поглядываю на ее, похоже улыбающееся лицо. От нее пахнет чем-то ароматным, губы подкрашены.
–Снимайте штаны, – шепчет она.
– А вдруг не получится, – почему-то сомневаюсь я.
– Все получится, – убеждает сестра.
Только сейчас замечаю в ее руках подносик, а на нем шприц. Предметы не вдохновляют.
– Зачем?
– Для удовлетворения. Чтобы лучше спали. И ничего не выдумывали.
– И что я должен вот так, ни за что страдать?
– А за что бы вы хотели пострадать? – берясь за шприц, улыбается она. – Ведь вы же ничего не можете.
– С чего вы взяли?
– Из вашей истории. Я подумала вначале, что вы и правда маньяк.
– Какой истории? – напрягаюсь я.
– Вашей.
Я не знаю, что она имеет в виду.
– А маньяк это, как будто, плохо…, – бормочу я.
– С какой стороны посмотреть, – хихикает медсестра.
Я пытаюсь прикрыть глаза, но волшебная ложбинка продолжает торчать передо мной, и я открываю их снова.
– Можно потрогать? – неожиданно для себя шепчу я.
Она, взглянув мне в лицо замирает, в ее глазах появляется что-то теплое, потом вдруг, отставив подносик, расстегивает еще одну пуговицу и подается ближе.
Пальцы у меня
