О себе они готовы разливаться часами. И спорт, конечно, спорт. Как можно скорее выучите названия нескольких футбольных и бейсбольных команд, список чемпионов, имена знаменитых игроков» [Там же, с. 225 – 226]. Есть и список железобетонных табу: «Но всякая культура, живопись там, литература, музыка – ни-ни, полная запрещенка. Даже география. Если вы проговоритесь, что знаете название столицы Норвегии, с вами могут порвать отношения» [Там же, с. 226].
Смешно? – вообще то не очень… Так что вам решать, насколько сильны немецкие корни в среднестатистическом американце и в какой мере недалек от истины в своих шутках Михаил Задорнов…
А так как главная героиня «Неверной» преподает русскую словесность в американском ВУЗе, было бы, видимо, логичным продолжить ироничное исследование характерных черт «гринго», теперь уже юношеского возраста, представив отрывки из студенческих сочинений: «Печорин считал донжуанство сильной слабостью своего организма… Главные черты Онегина: скептицизм, индивидуализм и бегство от действительности… герой полон сексуально-бытовых подробностей, но принимает грозный вид беспощадности… С годами пушкинский эрос целиком проникся логосом и обрел устойчивость и внутренний свет» [Там же, с. 227]. Вы скажете: в российских школах и ПТУ таких сочинений можно насобирать мешками – и будете, наверно, правы; но не в ВУЗах же…
Однако насмешливый взгляд И. Ефимова останавливается не только на явлениях американской действительности. Диапазон его иронических «зацепок» весьма обширен и многоцветен. Это и едкая оценка российской экранизации дневниковых записей жены Ивана Бунина: «Он так и называется „Дневник его жены“. Там намеренно перепутаны даты, изменены имена, но общая канва сохранена. Вас и Галину Кузнецову играют две московские красавицы. Они старательно пытаются изобразить интеллигентность и тонкость чувств, но выговор безжалостно выдает их, и сразу понимаешь, что в детстве обе носили на шее не крестики, а пионерские галстуки» [Там же, с. 305].
И еще один гендерный выпад (в США за него вполне, наверно, могли привлечь за неполиткорректность), но, похоже, связан он с чем-то личным: «Женская память ничуть не слабее мужской. Но она так забита обидами на мужчин, что на исторические, математические или географические сведения уже не остается места. Женщина-историк – большая редкость, а женщина-философ, кажется, еще не рождалась» [Там же, с. 439]. Неизбитое мнение автор «Неверной» имеет и на вопрос о природе деспотизма: «Тиранить людей вообще приятно – даже по мелочам. Но тиранить с благородной, возвышенной целью и ради их собственной пользы – это уже такое наслаждение, от которого отказаться просто невозможно» [Там же, с. 401].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить
