воли; и мне прекрасно известно, что у него нет помощников среди вещей этого мира.
Моя память припорошена осколками воспоминаний о том, как он впал в мою немилость, как осколками разноцветных стекол. Впрочем, я даже не сумею объяснить, до того ли его поступки серьезны и оскорбительны, чтобы я продолжал не забывать о немилости к нему. Я не отвечу сразу на вопрос: сколько в его деяниях было целеустремленности, силы и энергии, чтобы моя ополченность против него не содержала в самой себе будущего мгновения начала своего затухания.
Только непрекращающаяся жажда ежесекундного примирения со своей участью и всё новые и новые – бесконечная очередность одного и того же – попытки хоть как-нибудь выпасть из границ моего внимания. Моя немилость дотянется до своей цели и через любые его ответные действия, и через хитрость его идей и обман тех, среди кого ему позволено будет стать невидимкой для моей сообразительности.
Я готов не оставить и намека от своей немилости.
В моих силах на это пойти, если он перестанет усердствовать в противопоставлении попыток спасения моей немилости – а это то, как он противопоставляет себя мне и всё, на что он может рассчитывать.
Другие люди осознают бескомпромиссную силу и неотвратимость напористости моей немилости, и это не повиновение моей воле кого-то проучить или указать на его промах перед моей персоной. А моя персона – она лишь есть источник немилости к кому-нибудь и источник вероятности эту самую немилость сменить однажды либо на удушье от ярости или безучастности, либо на ожидание момента, когда доведется из-за безрезультатности гонений выбрать другую цель.
Сейчас я, пожалуй, еще немного позлюсь на человека, которые впал в мою немилость. Злиться – это занятно!
Очередь из людей
Я ни когда не питал особой любви ни к очередям, которые, как назло, всегда удлиняются, ни к людям, по чьей вине образуется очередь – скорее, чувствую вынужденное смирение с длиной и неторопливостью очереди. Да, насчет людей. Они вызывают во мне даже еще большее злости и негодования.
Во-первых, потому что их лица выражают недовольство оттого, что ты стоишь перед ними, и им приходится соглашаться даже не столько с местом, которое тобой занято, а с тем, что твоя очередь еще не подошла. Казалось бы ведь, мое место в очереди и своевременность его освобождения – исключительно моя проблема. Так нет. Людям, стоящим за мной, важно знать, что при любом стечении обстоятельств место, которое я освобожу, не будет снова занято. Мной? Можно и так сказать.
Во-вторых, люди не умеют обращаться с выдержкой и использовать ее так, чтобы не поддаваться соблазну высказать свое неодобрение относительно того, почему им вообще приходится стоять в какой-то очереди.
Я не люблю людей, которые предпочитают молчаливому и спокойному свыканию с моей спиной – я в очередях редко оборачиваюсь на других людей, нет в них причин для того,
