для меня, ведь часть очереди передо мной всё так же лишает меня возможности стоять в тишине и думать о сути всяких очередей, на которые только способны люди, и главное – не позволяет избавиться от шума и недовольства тех, кто уже благополучно замкнул новую очередь.
Однако обо всем об этом заставляет рассуждать наличие очереди. Другое дело: как вести себя, если ты один. Люди разошлись, никто не тревожит относительный покой твоего тела своими случайными движениями или внезапными поводами для оборачивания. Да и ты сам никого не беспокоишь своим вынужденным присутствием и случайными жестами, только твои ноздри равномерно слегка расширяются при вдохе и сужаются при выдохе. Твои глаза буравят великое абсолютное ничто вокруг тебя. В эту минуту ты спрашиваешь себя: «А не остался ли ты единственным носителем напоминания о том, что когда-то была очередь из людей, и занимал себя ее длиной или плотностью, в общем – чем-то?».
Ты вроде как одиночка?
Но внезапно кто-нибудь опять становится за тобой и образует новую очередь из людей.
Что остается для тебя?
Обычно я уже ухожу!
Чужая позиция
Есть кое-что, что мне совсем не нравится, однако я не могу противостоять этому. Меня принуждают делать всего одну вещь, но именно она – камень на моей шее, препятствие для моего относительно беспечного существования.
Есть люди – я называю их мучителями – которые своей настырностью обрекают меня прилюдно демонстрировать их позицию по какой-нибудь теме или вопросу. Маниакальность, сочащаяся из всех поступков этих людей, ужасна и бесспорна, и временами мне кажется, что они не знают ничего другого, кроме своего принуждения. А я лишь соглашаюсь с нерушимостью их влияния.
Паузами между словами и оттенками эмоций я силюсь донести до окружающих, что их позиция и то, как я демонстрирую ее, – это, как правило, навязывание определения правильности поступков, циничность, выдаваемая за благословение – всего-навсего проекция настоящего отношения моих мучителей к ним.
Но почему я? Почему я выступаю в качестве посредника? Наверное, однажды я позволил себе быть им, и помог моим мучителям осознать свою власть над моими слабостями, и, думаю, как-то показал им их способность управлять моими недостатками.
Меня принуждают демонстрировать чужую позицию. Как это происходит?
Навязчивые уговоры. Мои уши болят от их решительного и повелевающего тона. Я не могу заглушить их, поскольку нет такого способа. Мне заламывают руки и пытаются согнуть ноги в коленях, но не чтобы поставить на колени – к чему моим мучителям какая-то там никчемная покорность? Им главное – чтобы все видели и знали, какой я податливый.
И что демонстрация их позиции – это, пожалуй, наиболее предпочтительная и простая форма взаимоотношений с окружающими меня людьми, и что со мной стоит вести себя таким же образом, а иначе я не смогу воспринимать
