кто согласится пользоваться обманом и пустотой?
Мы порываемся сохранить свою культуру идеализирования, ибо не сомневаемся в ее весомости для остального мира. Все хором твердят, будто такого достояния нет ни у кого, и я подпишусь под каждым их словом. И правда, культуры идеализирования абсолютного ничего – редчайший дар, однако растрачивать его необходимо лишь устно в минуты бесед, исповедей или тогда, когда кто-нибудь разделяет твою точку зрения.
Я пока еще долго буду занят хлопотами в заботах о своем достоянии – его достаточности и своей готовности с умом растратить его. Как скоро я закончу с ним суетиться и когда именно придет час, когда кто-нибудь из моих детей примется растрачивать его на себя? Пусть и так. Пусть никак иначе ни для меня и не для них. Пусть мое достояние радует мою жену и детей. А я пока чуть-чуть подумаю о времени.
Актер кино
Я актер кино – вполне подходящие для вступления слова.
Я большой актер в большом кино, но на телевидении меня встретишь реже.
Мое актерское ремесло и каждодневные перспективы его применения – разве это не уникальность, не привилегированность, многотонной плитой вдавливающая в грязь тех, кому приходится заниматься тем, к чему вынуждают условия? Другие призвания!
Мои зрители – они всегда находятся по другую сторону экранов кинотеатров и телевизоров. Они только видят и слышат меня, перешептываются и переговариваются. Они оценивают мимику моего загримированного лица, все мои жесты, подчеркивающие пафос или опровергающие его значимость и своевременность. Никогда не знаешь и даже не догадываешься, как долго ты сможешь поддерживать силу своей речи и глубину характера, вплетенного в роль, а потом – кому-то другому поручают это.
Зрители не видят меня настоящего, хотя и в жизни невозможно оставаться настоящим, нередко фальшь – лучшая приправа, которая способна перебить горький вкус даров жизни, вызывающий тошноту. Зрители не могут прикоснуться ко мне – зато им вполне доступно вообразить ощущение близкого контакта с моими мыслями, переживаниями и тем, чего бы я мог от них ожидать, если бы мы вдруг встретились на улице.
Я снимаюсь в кино, и это то занятие, в котором, во-первых, мне не приходится ловить удачу – она сама приходит, я лучше всего приспособлен к актерскому мастерству, а оно в свою очередь с невероятной легкостью вобрало меня.
И во-вторых, моя работа, как, впрочем, и любая другая, непрерывно требует от меня постоянного упорства в достижении своеобразного совершенства в этом самом труде, а с этим связана ужасная утомленность.
Я прекрасно помню свои первые шаги в актерском деле; в мою память каменным узором вросли прихотливые переплетения пестрых эпизодов, страхов, стеснения.
Стеснения от того, что мне придется бросить на растерзание, или поругание, или, что еще хуже, – высокомерное, брезгливое
