Коля, с разрешения мамы, дал мне в пользование прекрасный радиоприемник радиоузла. Такой аппарат мог только сниться молодому радиолюбителю. Мощный, многодиапазонный, чувствительный. Короче, мечта поэта. Но «поэзия» была недолгой. Спустя некоторое время меня запеленговали. Плюс стуканули другие попавшие в разработку милиции пацаны-радиохулиганы. И в моё отсутствие (дома была только мама) конфисковали всю радиоаппаратуру. В том числе и приёмник Николая. Удивительное дело, но Коля даже не упрекнул меня. С потерей смирился, против ментов ведь не попрёшь. Все мы не ангелы.
Однажды, правда, и Коля напроказничал, или сдуру так получилось. С его слов, дело было так. Нашел он в домашних закромах старинный революционный кожаный плащ своего деда. Такой красоты мы не видели никогда. При всей скромности нашей одежды – этот плащ был неземной, бриллиантовой красоты. Правда, со временем подсох и стоял колом. Сейчас бы взять крем для рук или другой косметической парфюмерной приблуды для кожи, намазал – и «морщины исчезли». А тогда такого не было. И Коля, умный и сообразительный парень, почему-то выбрал для реставрации революционного плаща черный сапожный крем. Одновременно с обильной смазкой исчезли белые дефекты от шелушения глянца кожи на складках. Дополнительная полировка сапожной щеткой дала неописуемый эффект. Плащ светился и переливался в солнечных лучах, как уголь антрацит, добываемый легендарным шахтером Стахановым. Его отблески завораживали волшебным светом. А дух революции, казалось, окружал плащ энергией своей несгибаемой твердости. Аура небесной красоты окружила все существо Николая, водрузившего на свои плечи этот исторический артефакт.
На улице обалдевшие девушки, сворачивая свои шеи, провожали проходящего мимо «комиссара» Колю. А маленькие пацаны бежали вслед и просили разрешения потрогать это невообразимо богатое одеяние. Коля погрузился своим сознанием в далекие годы революционной борьбы. Его бок уже, кажется, натирает деревянная кобура, в которой обжигает своим холодком вороненый маузер. Сейчас бы сесть на коня, размахнуться саблей… Но Коля сел в общественный трамвай. Был час пик. Вскоре пассажиры тоже оценили красоту сверкающего плаща, и Коля смог всем своим сердцем ощутить тепло встречи «революционного комиссара» с простыми советскими пассажирами. Проехать удалось всего одну остановку – от Горького до Ленина. Конечно, не саблями и не Коля размахивал. Вернули его из революционной эйфории на бренную землю грязные ругательства и нецензурная брань наших красавиц землячек, белоснежные одежды которых стали покрываться черными цветами сапожного крема. Некоторые, притираясь в толкучке к «комиссару», стали походить на зебр. Некоторых низкорослых, уткнувшихся лицом в борта революционного корабля, можно смело и не очень политкорректно называть негритянками. А кого-то, прижимавшихся кормой, можно было назвать прямо – черножопыми.
Короче, летел по воздуху из трамвая наш Николай несколько метров. Упавши
