детей. Я уверен, что девчонка тоже любила Колю. Не полюбить такого парня просто невозможно. Витязь, красавец, добрый и порядочный человек. Но не срослось. Что случилось, получилось, я не знаю.
Может, мама, заботясь о благополучии единственного сына, полагала, что ранний брак нежелателен. Может, ещё что-то, не знаю. Но Коля стал замкнутым и угрюмым. Глаза его были грустными. В них уже не струился небесно-голубой лучезарный поток энергии. Не рубец, а целая трещина на сердце разделила его жизнь на до и после его первой, чистой и крепкой любви. Нет, я не склонен кого-то винить в этом, и особенно маму, она его любила больше жизни. Коля сам сделал свой выбор.
В Иркутске Николай работал на опасных и экзотических работах. Был промышленным альпинистом. Принимал участие в реставрации куполов наших старинных церквей. Мне и сейчас кажется, когда я смотрю на золотые переливы церковных куполов, что с этой сверкающей высоты на меня смотрит Николай Аникин. Кажется, что его ушедшая первая любовь, чистая как слеза, непосредственная и искренняя, придает дополнительный свет и энергию добра этим старинным, намоленным божественным маякам. Указывающим нам путь к свету, добру и любви.
Болезни тела и переживания души совместно с зеленым змием забрали нашего Колю. Никто и ничто уже не могло вернуть этого железного и волевого парня к нормальной жизни. Сломалась, по-видимому, его душа, погасла. Как жаль. Не могу без слез вспоминать о Николае, о нашем друге.
Сашка Буратино
Буратино – это прозвище, которое с гордостью носил Саша Вулых, наш кореш. Саша был невысокого роста, с выразительными серыми глазами. Физически хорошо сложен, с бесстрашным бойцовским характером. Был упорным и упёртым. К поставленной цели продирался, как танк. Прозвище своё, очевидно, получил из-за большого с горбинкой носа. Такой прекрасный еврейский парень с непревзойденным талантом боксёра-легковеса. На ринге он очень тонко чувствовал дистанцию. Его быстрые руки, как у маститого фехтовальщика или циркача, показывали чудеса жонглирования большими кулаками с последующими проникающими ударами соперника. Его игровая и очень красивая манера боксировать завораживала зрителей. А когда Саша завершающим и разящим ударом укладывал противника на настил ринга, трибуны дружно скандировали:
– Бу-ра-ти-но, Бу-ра-ти-но, Буратино!
Он был открытым в дружбе, почти рубахой-парнем. Любил юморить, но сам приколы и юморные выходки друзей догонял не сразу, ему было необходимо вдуматься, проанализировать ситуацию. Потом он заразительно смеялся, пацаны уже могли забыть шутку, и некоторые потом сами не сразу врубались, чё Буратино хохочет. Короче, было весело, общение непринужденное, озорное.
Стоим как-то недалеко от Ильича – памятника вождю мирового пролетариата. Шел 1969 год. Кто-то из парней предлагает прошвырнуться с бороды
