всегда был хитрецом, – заметил Коронзон. – Это я говорю, что думаю. А все прочие себе на уме. Думаю, даже ты. Вот, смотри. Сюда я привел принца Трига.
Пол на втором ярусе ратуши был вымазан в крови и усыпан обломками мебели. На одной из стен ковры оказались сорваны и на беленом камне той же кровью было выписано – «Беркана, готовься кануть в бездну».
– Принц Триг, конечно, пока что может думать только о сыне, но на него это тоже произвело впечатление, – заметил Коронзон. – Затем мы пошли по лестнице наверх. Иди передо мной, мне интересно, ты угадаешь, когда принц потерял самообладание, или нет? Хочешь, я пойду первым?
Хопер посмотрел на Коронзона. Тот и в самом деле был как будто не только встревожен, но и расстроен. Да уж, не каждому жнецу на пользу, как говаривал тот же Ананаэл, излишний покой. Вот только пускать Коронзона первым не следовало, если и остались какие-то обрывки эмоций, магии, после него уже ничего не разберешь.
Хопер поморщился от очередного удара колокола, который словно взорвался в голове, и шагнул на лестницу. Она следовала граням часовой башни, и человеку, окажись он на месте Хопера, вряд ли показалось бы, что неведомая сила тащит его к оголовку. Нет, все было сделано тоньше, в воздухе веяло ощущением загадки, тайны, собственного величия и неуязвимости. Достаточно для того, что увлечь человека, но слишком мало, чтобы заставить вспомнить его об осторожности. Но что можно было сказать о самом звоне? Хопер чуть замедлил шаг. Почему он не может разобрать сути примененной магии? Неужели, он растерял собственные способности, в которых никто не мог его превзойти? Или он и не должен ее чувствовать? Точно… То, что было сотворено над ратушей, не было раскинутой ворожбой. Эта была вознесенная над всей Берканой воронка, которая как раз и втягивала в себя раскинутую ворожбу, высасывала насланный на Беркану мор, останавливала его. И не только мор, что-то неразличимое, но еще более страшное.
– Здесь? – спросил Хопер, когда они достигли древнего часового механизма, и до колокольной площадки оставался последний лестничный марш.
– Точно, – кивнул Коронзон. – Я успел его поймать за котто и вытянуть. Иначе бы он тоже остался наверху. Как те воины, что поднялись туда. Кто это сделал, Хопер?
– Не знаю, – пробормотал Хопер, вглядываясь в отшлифованные тысячами шагов ступени. – Я думал на какого-нибудь умбра… Но разве есть среди нас такие маги?
– Это не главный вопрос, – заметил Коронзон.
– Куда все это девается – умаленная ворожба и проклятие жатвы? – догадался Хопер и оглянулся. – Но зачем ты хватал принца за одежду? Разве ты не мог сделать шаг и взять его за руку?
– Мог, – кивнул Коронзон. – Но знаешь, порой меня удивляет, насколько мы похожи на людей. И не потому, что мы обладаем человеческими телами, которые подвержены магии, а без должного ухода и старению, смерти. Нет, мы сами как будто становимся людьми. Понимаешь?
– Нет, – сказал Хопер, и в этом мгновение Коронзон его толкнул.
