я не подумал… И брат Иосиф сказал, что…
– Ах, брат Иосиф… Ну, говорите скорее!
– Сейчас на площади я наблюдал странную сцену, – Каррера совсем смутился под нетерпеливым, наполненным досадой взглядом Папы, но нашел в себе силы продолжить: – Когда синьора Морно вышла, к крыльцу подкатила карета, двое мужчин подхватили графиню и насильно усадили в нее. Я звал стражу, хотел их догнать…
Перетти скептически двинул бровью.
– А во дворце мне передали вот это, – Каррера протянул Сиксту странного вида бумагу.
– Что это? – понтифик брезгливо глянул на листок, но, чуть помедлив, взял его.
Развернув лист, Папа прочел, продираясь через жуткий почерк и множество ошибок: «Любезный кардинал, если ты и твой племянник хотите увидеть женщину, приготовь выкуп. Сумму узнаешь потом».
– Но она только что покинула дворец! – Перетти удивленно посмотрел на кардинала.
– Святой Отец, разрешите оставить на время курию и заняться этим делом лично.
– Вы с ума сошли? Скоро рождественская служба! После праздника я вас отпущу.
Тут открылась дверь комнаты Юлии, и вышла она сама. Маркиза обратила внимание на бледность кардинала:
– Что случилось? Сестра? Что-то с ней?
Не глядя на маркизу Феличе холодно произнес:
– Вы еще и подслушивали… Соизвольте зайти в комнату, синьора! А вас, синьор Каррера, я вечером жду у себя – вы, как всегда, послушаете мою проповедь на праздничную службу.
Теперь ему предстояло вернуться к маркизе. И не обращая более внимания на кардинала, Папа вошел в покои Юлии.
– Убежден, вы хотели что-то сказать мне… в свое оправдание?
– Хотела. Но оправдания тут ни при чем! Вы не забыли, что мы не на Востоке и я не ваша рабыня? Итак, на каком же я здесь положении? Что вам нужно от меня? Впрочем, это уже не важно. Я ухожу отсюда, – она замолчала, увидев холодный взгляд Перетти, и отвернулась к окну.
Что ему от нее нужно?! Больше всего сейчас он желал… обнять ее, заполучить ее губы в поцелуй, увидеть покорный податливый страстный взгляд. Это желание накрыло его вдруг такой сокрушительной волной, что он почувствовал слабость в коленях, готовность склониться и умолять ее об этом поцелуе, об этом взгляде. Но со слабостью Феличе Перетти боролся всегда и беспощадно. Что ему нужно? Чтобы она исчезла, чтобы ее не существовало! Отпустить?! Чтобы она где-то жила, смеялась, радовала кого-то другого?! Ни за что! Она должна вернуться туда, откуда пришла, откуда он ее призвал. Оброненные братом Иосифом фразы, разговоры за спиной, записка Виктории, а главное – поведение самой Юлии. Еще и это странное похищение, больше похожее на бегство… Гнев затягивал сознание плотной пеленой.
– Я предоставил вам все блага, вы преступили дозволенное. Вы хотели узнать, что с вами будет? Вы узнаете это сегодня вечером. А пока вас запрут здесь. Вам все ясно?
Она склонилась в поклоне главным образом
