Там Святой Отец освятит ваш брак с графом Морно, племянником монсеньора Карреры.
– Как?! Значит вот, что на самом деле… – по щеке Виктории скатилась слеза. – А если я хочу стать монахиней? Впрочем, это равносильно… Хорошо, синьор коадъютор, я все поняла.
Пожилой мужчина едва ли не сочувственно кивнул ей и вышел.
***
К крыльцу Апостольского дворца галопом подлетел всадник. Спрыгнув с коня, он направился к входу.
– Послание от монсеньора Монтальто, срочно к Его Святейшеству!
Гонца проводили в один из кабинетов. Впустив его, служка тут же вышел и прикрыл двери. Папа стоял лицом к окну в легкой шелковой сутане. Дождавшись, когда стукнет, закрываясь, дверь, он обернулся:
– Здравствуйте, маркиза. Мужское платье вам к лицу. Вы перепугали моих людей. К чему такая спешка?!
– Что же, – Юлия и не подумала смутиться, напротив, ее глаза только ярче вспыхнули в свете свечей, – тогда, может быть, вы изволите объяснить…
Тон и слова женщины заставили Перетти изумленно приподнять бровь. Но даже столь явно выраженное неудовольствие Святого Отца не остановило маркизу:
– Не желаете ли объяснить мне события последних месяцев? Какой постриг?! Ведь я так ждала от вас письма.
В голосе Юлии сквозило разочарование. Папа вновь отвернулся к окну. Помолчал. После, все так же, не оборачиваясь, проговорил:
– Не желает ли синьора поужинать со мной?
Этот спокойный тон заставил женщину опомниться. Она чуть расслабилась, заставила себя улыбнуться.
– С удовольствием! Помогите мне снять плащ.
Перед тем как отойти от окна Сикст пробормотал:
– Надо бы что-то поставить на эту площадь…
После приблизился к Юлии и снял с плеч женщины дорожный плащ, сумев не коснуться ее самой.
Если Юлия и была удивлена приемом, то сумела не показать этого, мгновенно превратившись в даму большого света.
Они сидели уже довольно долго. Феличе говорил о пустяках, оправдывая общение желанием прояснить для себя настрой маркизы, чтобы определить меру доверия к этой женщине. Но на самом деле он уже давно откровенно любовался ею. Как маркиза ни торопилась к Феличе, она все же остановилась на несколько часов в одном из трактиров на окраине города. Там она привела себя в порядок, уложила волосы, а посыльный от хозяина даже достал для нее любимые духи с нотами сандала. И теперь Феличе Перетти наслаждался вечером, их вечером. Юлия тоже казалась довольной обществом приятного мужчины. Напряжение, не покидавшее ее несколько суток пути, спало, и она почувствовала себя безмерно усталой и опустошенной. Разгоряченный вином, Папа не сразу заметил перемену ее настроения.
– О, маркиза, вы устали… Я приказал приготовить вам комнаты рядом с моими покоями, – произнося последние слова, он словно бы испрашивал ее позволения
